– Что ж, хорошо… Я задержусь.
– Вот и прекрасно.
– Могу теперь я задать вам вопрос?
– Валяйте.
– Как его убили?
– Череп размозжили.
– Чем?
– Это еще предстоит выяснить. Но на первый взгляд –
несколько раз стукнули головой о чугунную батарею. Однако может оказаться, что
господина Радугина ударили чем-то тяжелым, а с радиатором его затылок
соприкоснулся при падении.
Представив ужасную сцену, Вера передернула плечами. Желание
продолжать расспросы сразу испарилось. Хотелось поскорее убраться из кабинета
следователя и остаться наедине со своими мыслями. Но едва Вера поднялась со
стула и направилась к двери, Блинов остановил ее окликом:
– Позвольте задержать вас еще на минутку, Вера
Николаевна.
– Слушаю, – обреченно выдохнула Вера,
оборачиваясь.
– Не для протокола, а так… между нами… – Блинов
вновь нацепил очки и уставился на Веру маленькими глазами-буравчиками. –
Вы состояли с Радугиным в интимной связи?
– С Виктором Сергеевичем?
– Именно.
– Нет.
– И когда работали на него?
– Нет, – повторила Вера. – С чего вдруг такое
предположение?
– Вы в курсе, что супруга Виктора Сергеевича умерла?
– Тетя Оля умерла? – искренне удивилась
Вера. – Нет, я не знала.
– Это произошло в 1998-м. Кажется, вы говорили, что
покинули наш город в том же году?
– Да. Весной.
– Ольга Михайловна скончалась тоже весной. Думаете, от
чего?
– Несчастный случай? – предположила Вера.
– Инфаркт.
– Разве у нее было больное сердце?
– В один далеко не прекрасный день женщина узнала, что
у ее мужа есть любовница, и ее сердце не выдержало.
– Бесспорно, очень грустно, но… Я-то тут при чем?
– Да вот я думаю, не вы ли были той любовницей? –
задумчиво протянул Блинов. – Потому что ваш рассказ о ссоре из-за
бюджетных денег мне кажется неубедительным. Как пить дать, разругались вы по
другой причине… По личной причине! Уж не знаю, Радугин ли вам от ворот поворот
дал или вы сами устали от немолодого любовника… Собственно, не важно, главное –
между вами пробежала черная кошка. После чего вы покинули город, но слухи о
вашем романе все равно дошли до Ольги Михайловны, и…
– Все, господин следователь, вы мне надоели! –
оборвала его Вера. – Если у вас еще возникнут вопросы, учтите, отвечать на
них я буду в присутствии адвоката.
– А может, вы ей и сообщили о своей связи с Виктором
Сергеевичем? Чтоб отомстить бывшему любовнику. Вы ведь не думали, к чему это
приведет…
Вера молча развернулась и взялась за ручку двери. А Блинов
не замолкал – говорил ей в спину:
– Поэтому вы так и не хотели встречаться с Радугиным
сегодня. Боялись разговора на больную тему. И по лицу ударили его потому, что
он обвинил вас в смерти супруги… – Вера рванула дверь, но последняя
реплика, брошенная Блиновым, все же достигла ее ушей: – И убили Радугина,
возможно, тоже вы!
Вера вылетела в коридор, шарахнув дверью так, что сидящая на
стуле возле кабинета женщина испуганно подпрыгнула.
– Ну ты меня и напугала! – охнула она и поднялась
навстречу Вере. Это была Шура. – А я тебя жду. Там у крыльца
телевизионщики собрались со всех региональных каналов… Думаю, тебе не хочется с
ними встречаться?
Вера кивнула.
– Пойдем, я выведу тебя через спортзал. У меня есть
ключи.
И она, взяв Веру за руку, повела ее по пустынному коридору в
известном им обеим направлении.
Глава 4. 1988 год
Шура толкала старую, дребезжащую всеми костями коляску,
чертыхаясь всякий раз, как под колесо попадал камень. Даже незначительная
колдобина, встречавшаяся на пути, заставляла драндулетку подпрыгивать и
скрипеть так, что Шурина сестренка Маринка просыпалась и начинала похныкивать.
Девочка родилась нездоровой. Как и та, которую Зина Одинец
произвела на свет, когда Шура училась в первом классе. Но та не протянула долго
– умерла в недельном возрасте, а Маринке уже два годика, но у нее «волчья
пасть». Дефект был серьезным (малышка захлебывалась жидкостью, когда кушала),
но устранимым. Для этого одному из родителей нужно было лечь в областную
больницу, где бы девочку прооперировали. Но ни Зина, ни Леня никак не могли
туда собраться. У них было более важное занятие – пьянство. Да, Зинка Швабра
тоже в конце концов стала прикладываться к рюмке и с каждым годом все больше походила
на своего супруга.
Заботы о новорожденной Маринке легли на плечи Шуры. Ей было
всего одиннадцать, когда та родилась, ее ровесницы катали в колясках игрушечных
пупсов, а Шура уже имела настоящую «дочку». Жаль, не разрешали ей в больницу с
сестренкой лечь, а то давно бы уж Маринка от своей пасти избавилась. «Ну,
ничего, – успокаивала себя Шура. – Вот исполнится мне шестнадцать,
получу паспорт, и тогда пусть только попробуют мне отказать…»
Но получения паспорта Шура ждала не только из-за Маринки. Ей
просто хотелось стать самостоятельной. Ведь сейчас она кто? Ребенок. Без
письменного согласия родителей никуда! Вон весной весь класс ездил в недельный
тур по Золотому кольцу (поездка оплачивалась птицефабрикой – дядя Витя Радугин
постарался), а Шура вынуждена была дома остаться. Потому только, что Зина с
Ленькой отказались ей разрешение подписывать. Сказали: «А с малой кто сидеть
будет? Да и денег у нас нет, чтоб тебе с собой дать, так что перебьешься. Эка
невидаль – храмы старые! Вон у нас в городе тоже церковь полуразрушенная есть,
хочешь, иди и полюбуйся. И главное, задарма!»
Шура тогда сильно на родителей обиделась. Хотела даже из
дому сбежать. Но как представила, что Маринка без ее присмотра останется, сразу
передумала. Нельзя ей сестренку бросать, никак нельзя! Вот сделают ей операцию,
можно будет в детский садик отдать, и появится тогда у Шуры свободное время. А
то виданное ли дело, везде с собой Маринку таскать… Как сейчас, например, когда
Шура отправилась в гости к Чайке, в надежде застать у нее Стаса. Или хотя бы
просто узнать у Веры, как он. Ведь так давно не виделись, почти неделю…
Когда Шура приблизилась к подъезду, где жили ее друзья, то
возле него увидела грузовик, в кузове которого громоздилась мебель. Видимо,
кто-то переезжал. Шура хотела задержаться возле машины, чтобы понаблюдать за
погрузкой остальных вещей, но тут заметила Веру.
– Привет! – поздоровалась с ней Шура и, откатив
коляску в тень старой липы, подошла к подруге. – Кто это у вас переезжает?
– Радугины! – сообщила Вера. Она была очень взволнована,
из-за чего часто-часто моргала своими белесыми ресницами и судорожно, с
попискиванием вздыхала.
