– Поехали, – скомандовала шоферу забравшаяся в
кабину тетка.
Водитель завел мотор. «Каблук» медленно тронулся с места.
Когда он стал набирать скорость и достиг последнего подъезда, к дому на
велосипеде подкатил Стас. Он махал вслед уносящейся прочь машине, но
погруженная в свои думы Вера его не видела.
Глава 5. Наши дни
Выпустив Веру на улицу и выйдя следом за ней, Шура заперла
дверь спортивного зала и сунула увесистую связку ключей в карман.
– Все, осталось только пересечь футбольное поле и
выбраться через дырку в заборе, – сказала она, указав Вере
направление. – За ним сейчас асфальт положили, так что машина – тебя ведь
шофер привез, да? – спокойно подъедет.
– Откуда у тебя ключи?
– Я здесь завхозом работаю, – ответила Шура. И,
помолчав, спросила: – Тебя подозревают?
– Да.
– Но ведь это не ты…
– Шура, – с упреком протянула Вера, – что ты
такое болтаешь? Конечно, нет!
– А я, честно говоря, когда узнала, что Виктора
Сергеевича грохнули, первым делом подумала – Чайка!
Вера раздраженно махнула на нее рукой и зашагала к
вытоптанному футбольному полю. Но Шура догнала ее, тронула за плечо и
проговорила:
– Прости… Сейчас я уже так не думаю.
– Ладно, проехали, – буркнула Вера.
– Ты куда теперь?
– В гостиницу, наверное, поеду, – пожала она
плечами. – Куда я еще могу?
– Может, ко мне пойдем? Посидим, поболтаем… тяпнем по
рюмашке… – И, поймав испытующий взгляд Веры, добавила: – Я не пью, не
думай. Давно завязала. Сначала кодировалась, а теперь и самой не хочется.
Сегодня впервые за многие месяцы, с Нового года, наверное, возникло желание
выпить. Давай четвертушку коньяка возьмем? Магазины уже не работают, но тут
неподалеку круглосуточный ларек есть…
– Раньше ты не любила коньяк.
– Я и сейчас не люблю. Поэтому если пью, то его. Чтоб
губу не раскатать…
– Что ж, давай возьмем, – согласилась Вера. Но,
представив, что за бормотуху могут продавать в круглосуточном ларьке, внесла
коррективы в Шурин план: – Только я за ним шофера пошлю, ладно? На машине до
нормального магазина двадцать минут езды. А пока он мотается, мы с тобой
прогуляемся. Идет?
Шура согласно кивнула. После того как Вера по телефону
отдала приказ шоферу, они выбрались через дыру в заборе на улицу и направились
в сторону речки.
Сначала шли молча, но, когда достигли деревянного мостика
через ручей, заговорили почти одновременно.
– А помнишь… – начала Шура, а Вера закончила
фразу:
– Как я свалилась с него и чуть не захлебнулась?
Они рассмеялись, и Вера продолжила:
– Ты тогда меня спасла от верной смерти. Я с перепугу
не поняла, что воды в ручье – по колено!
– Не я спасла, а Стас. Я только стояла на берегу и
орала, что ты попала в воронку. Решила, раз не показываешься на поверхности,
значит, провалилась в какую-то страшную яму. А он тебя вытащил.
Улыбка сползла с Вериного лица. От Шуры это не укрылось, и
она спросила:
– Ты все еще его ненавидишь?
– Нет, – честно ответила Вера. – Все давно
перегорело, иначе я бы не приехала… – Она поморщилась. Не хотелось
ворошить прошлое, и нужно было как-то пресечь разговоры о Стасе. Но разве это
возможно, когда рядом Шура?
– Я рада, – сказала та. – Мне было очень
плохо, когда ты его любила, но когда возненавидела, стало еще хуже.
Вера не знала, что ответить, поэтому просто поделилась своим
недавним наблюдением относительно младшего Радугина:
– Стас сильно постарел.
– Разве? – удивилась Шура. – А мне кажется,
он все такой же, как раньше…
– Но у него же голова вся седая!
– Он после смерти матери поседел, очень тяжело
переживал ее кончину. Ты в курсе, что тетя Оля…
– Следователь сказал, я не знала. Честно признаться,
была ошарашена.
– Да, ей ведь и пятидесяти не было.
– Дело не в возрасте. Просто мне тетя Оля всегда
представлялась очень спокойной, если не сказать, холодной женщиной. Такие не
умирают из-за того, что их мужья заводят роман на стороне.
– Вер, ты не права. Такие женщины за внешней
холодностью прячут ранимую душу, все в себе переживают, вот и доводят себя до
инфаркта.
– А откуда тетя Оля узнала о романе Виктора Сергеевича?
– Этого никто не знает, даже Стас. Как и имя отцовской
пассии.
– Блинов считает, что это я.
– Не только он. Многие в городе думали так же. Вернее,
почти все. За исключением, пожалуй, меня и Стаса.
– Кстати, о Стасе… Как он воспринял смерть отца?
– Спокойно. Их отношения испортились после кончины
матери. Стас винил отца в ее смерти, поэтому не мог ни жить с ним под одной
крышей, ни работать в одной организации. Сначала он просто нашел новое жилье и
работу, а вскоре уехал из города и отсутствовал три года. А когда вернулся,
помирился с отцом, но прежней теплоты между ними уже не было. Каждый жил своей
жизнью. Виктор Сергеевич себе уже новый дом построил, а старый коттедж Стасу
отдал.
– Виктор Сергеевич больше не женился?
– Нет. Но постоянную любовницу завел. Угадай, как ее
зовут?
– Неужели Катя Старкова?
– Точно. Сначала она была у него секретаршей, потом
личным помощником, а теперь возглавляет какой-то фонд поддержки то ли культуры,
то ли образования. Но, думается мне, недолго ей осталось… Новый мэр посадит на
эту должность свою любовницу, и если Катя не переориентируется, то останется у
разбитого корыта.
– Получается, что от смерти Радугина Старкова только
теряет?
– Конечно. Где она найдет такого богатого, щедрого,
успешного мужика, да еще закрывающего глаза на ее шашни с другим?
– Катя изменяла Виктору Сергеевичу?
– А то как же! С Петькой Кочетовым. Катя все мечтала,
что он на ней женится, но Петька покувыркаться с Катюшей в койке не прочь, но в
жены решил взять другую барышню – двадцатилетнюю скромнягу, студентку
пединститута. Ему нужна домашняя женушка без особых претензий, а не
избалованная красотка с очень и очень богатым прошлым…
– Ой, смотри! – встрепенулась Вера. – Это не
она там?
Шура посмотрела в указанном направлении и на поваленном
стволе старого дуба увидела Катю Старкову. Та сидела на нем, как на коне, для
удобства задрав мини-юбку, наплевав на то, что она белая. Пиджак ее валялся
поодаль, так же как и сумочка «Прада», и туфли на высоченном каблуке. В руках
Катя держала литровую бутылку мартини и была уже изрядно пьяна.
