– Надо же, сыростью не пахнет, – заметила она,
втянув носом воздух. – Обычно в необитаемых домах влажно…
– Я каждую неделю приезжаю, протапливаю.
Стас ввел Веру в кухню с настоящей русской печкой. Из мебели
здесь были только деревянный стол, накрытый льняной скатертью, лавка да
сервант.
– Я все более-менее ценные вещи отсюда вывез, –
сказал Стас. – Чтобы воры не залезли. А так посмотрят в окно, увидят, что
украсть нечего, авось уберутся. – Он подошел к печи, присел возле нее на
корточки. – Сейчас затоплю, и пойдем с тобой к озеру гулять. За ним
березняк, где удивительно легко дышится. Жаль, что на дворе осень, там весной
соловьи поют…
Стас ловко закидал дрова в топку и стал разводить огонь.
Вера прошла к лавке и уселась на нее.
– Мы поесть ничего не взяли, – сказала она, –
а мне на свежем воздухе всегда кушать хочется.
– Еду найдем, – заверил ее Стас. – У меня в
подполе кое-что припрятано.
– Соленья-варенья?
– Нет. Ветчина баночная, паштет, тушенка. Имеется даже
настойка клюквенная, еще от бабушки осталась. Сама она не пила совсем, но
самогон гнала такого качества, что даже отец, тоже не любитель спиртного, когда
в гости приезжал, выпивал целый стакан.
Стас болтал, но Вера уже не вникала в смысл его слов. Она
слышала только голос, да и тот звучал не очень явственно. Как далекая
ненавязчивая мелодия. Вера смотрела на озаренное занявшимся огнем лицо Стаса, и
что-то доселе неведомое пробуждалось в ее душе. Те черты, что ей всегда
казались красивыми, но как-то не трогали душу: его глаза, нос, губы, ямочка на
подбородке, – вдруг представились в ином свете. Как будто лицо его
высветилось изнутри и заворожило так, что Вера не могла оторвать взгляда…
– Ну, вот и все! – бодро сказал Стас. – Печку
я затопил. Сейчас заберусь в погреб, поскребу по сусекам и…
Он поднялся с корточек, повернулся к гостье с улыбкой,
которая исчезла, едва Стас встретился с Верой взглядом. Лицо его стало
серьезным, а тело напряженным. Но это продлилось недолго. Секунда-другая, и
Стас подался вперед…
Он подошел к лавке, чуть наклонившись, обхватил Веру за
талию.
Рывком поднял на ноги.
Прижал к себе и жадно впился губами в Верин рот.
Время остановилось. И как только это произошло, таймер,
отсчитывающий минуты до момента, когда свершится месть, замер.
Вера поняла, что хочет от жизни лишь одного: чтобы рядом с
ней был Стас.
Часть II. Работа над ошибками
Глава 1. Наши дни
Особняк Виктора Сергеевича Радугина стоял среди дубравы. Дом
окружали вековые деревья, а с балкона открывался вид на реку и заливные луга.
Стас бывал в особняке нечасто, но когда приходил к отцу, все не мог
налюбоваться видами, открывающимися из окон. Теперь же, когда он приближался к
дому на своей «Ямахе», пейзаж был мрачен и не располагал к созерцанию.
Высоченные дубы соприкасались своими кронами, закрывая звездное небо, а их
мощные стволы сливались с окружающей темнотой.
– Держись крепче! – крикнул Стас, чуть
обернувшись. – Можем на корне подпрыгнуть, я ни черта не вижу!
Вера вцепилась в него и закрыла глаза. Мотоциклов она
боялась. Вроде не падала никогда, а все равно страх присутствовал. За всю свою
жизнь ни с кем, кроме Стаса, к которому с детства осталось непонятное доверие,
она на байке не каталась.
– Ой! – пискнула Вера, когда мотоцикл
действительно подбросило.
– Потерпи, мы уже подъезжаем…
Через минуту Вера увидела высокий забор с раздвижными
воротами. Когда «Ямаха» приблизилась к нему, створки тут же разъехались –
видно, охранники знали, что на ней ездит сын хозяина.
Мотоцикл пронесся по аллейке к высокому крыльцу особняка.
Стас заглушил мотор. Вера тут же спрыгнула на землю, осмотрелась. Дом окружал
ухоженный сад, на территории которого имелись и беседка, и фонтанчик, и пруд,
расположенный неподалеку от добротного бревенчатого сруба, судя по всему,
русской баньки. Сам особняк тоже производил благоприятное впечатление. Он был
довольно большим, но не огромным (Вера терпеть не могла гигантских строений,
они ей казались неуютными), оригинальным по дизайну, но не вычурным и, сразу
видно, очень удобным. У Виктора Сергеевича был отличный вкус! Вера, пожелай она
иметь загородный дом, построила бы именно такой. А уж Шура наверняка просто
выпадет в осадок, увидев, в какие хоромы в скором времени переедет…
Если переедет!
Стас ведь может опротестовать завещание. И, скорее всего,
так и сделает. Он не жмот и не жлоб, но без борьбы отказаться от столь
дорогостоящей недвижимости мало кто захочет.
– Знаю, о чем ты думаешь, – прервал ее размышления
Стас. – Не беспокойся, я не буду ввязываться в судебную тяжбу с Шурой.
Считаю, отец поступил правильно, оставив дом ей. Я только не могу понять –
почему…
У Веры было на сей счет одно предположение, но она решила до
поры оставить его при себе.
– А со мной, как я поняла, ты судиться будешь? –
спросила она у Стаса.
– С тобой – буду, – сурово ответил он.
– Что ж, твое право. Но учти, у меня отличные адвокаты,
и ты зря потратишь силы и деньги. Акции все равно будут моими.
– То есть отказываться от наследства ты не собираешься?
– С чего бы? – хмыкнула она.
– Но ты же ненавидела моего отца! А его подачку
принимаешь?
– Называй это как угодно, хоть бы даже посмертным
плевком в душу, мне все равно, – поморщилась она. – А теперь пойдем в
дом, а? Я замерзла…
– Идем, – сказал Стас, направляясь к двери. –
Но ответь мне, пожалуйста, еще на один вопрос. Что ты намерена делать с предприятием,
которое через полгода – если ты, конечно, выиграешь суд – станет по сути твоим?
Банкротить его?
– Зачем мне это?
– Чтобы уничтожить отцовское детище. Тоже своего рода
месть. Ведь ты когда-то бредила ею…
– Вот именно – когда-то. Но даже если бы у меня до сих
пор остались прежние бредовые мысли, я бы ни за что не оставила без работы три
тысячи человек только из-за того, что хочу кому-то отомстить… Тем более если
этот кто-то уже мертв!
Первой достигнув дверей, Вера дернула за ручку.
– Заперто, – раздался за спиной голос
Стаса. – Позволь, я открою?
Вера посторонилась, пропуская его.
Стас отпер замок.
Как только они оказались в доме, включился свет – старший
Радугин шел в ногу с техническим прогрессом.
– Кабинет там, – Стас указал наверх, – вторая
дверь от лестницы. Ты иди, а я сейчас…
