– Ты начни, а я за огурцом сбегаю.
Вера кивнула, а когда Стас скрылся, уселась в хозяйское
кресло и выдвинула верхний ящик стола. В нем оказались все те же бумаги. Как и
во втором, и в третьем. А вот в четвертом Вера нашла кое-что интересное.
Правда, не для дела. Это были художественные фотографии Катюши Старковой в
стиле «ню». Разложив их на столе, Вера принялась рассматривать снимки. Ей
нравились красивые люди обоих полов. А Катя, бесспорно, была очень хороша.
Особенно на этих снимках. Фотограф был настоящим мастером, и обнаженное женское
тело с его подачи выглядело не как объект похоти, а как произведение искусства.
– Что там за фотки? – услышала Вера голос Стаса и,
подняв голову, увидела его самого. Быстро приблизившись к столу, он сам нашел
ответ на вопрос. – А, пикантные снимки Катюни Старковой… Их я уже видел…
– Отец показывал?
– Нет, что ты! Сама Катюша.
– Тебе?
– Ну кому же? – хмыкнул он. Затем глотнул виски,
куснул огурец и, прожевав, добавил: – По электронной почте мне прислала.
– У тебя с ней тоже… было?
– Было, но давно. Я тогда еще в институте учился. Катя
же вступительные экзамены провалила – в Москву поехала в «кулек» поступать, но
не вышло пристроиться даже в техникум. Вернулась в наш городок. Устроилась на
работу в пивную – больше никуда не смогла. Оттрубив там год, решила попытать
счастья в областном театральном училище. Но и там провалилась. Еще год ждала,
чтобы документы в техникум подать, на бухгалтера учиться. Туда ее приняли. Вот
как раз летом, когда я окончил третий курс, а ее зачислили на первый, мы
пересеклись в баре. Я тогда ни с кем не встречался, она тоже. Мне Катя, как
любому нормальному мужчине, нравилась, поэтому я был не прочь с ней, как
говорится, замутить. Да и она не возражала. В общем, мы стали встречаться. И не
по-детски, как после школы, а со всеми вытекающими… – Стас покрутил один
из снимков в руке, без интереса посмотрел на него и кинул на стол. – Когда
начался учебный год, мы продолжили встречаться. Тогда я мечтал о крепкой семье
и в холостяках ходить не планировал. Меня Катя во всех отношениях устраивала,
и, возможно, по окончании института я бы женился на ней, но… Старкова сама все
испортила.
– Каким же образом?
– Еще до того, как я начал половую жизнь, отец имел со
мной серьезный разговор о методах предохранения от заразы и нежелательной
беременности моих партнерш.
– Да, я помню, что ты пользовался презервативами.
– Всегда! А Катя не один раз пыталась меня затащить в
постель без них. Но я никогда не терял контроля над ситуацией. Думал, забочусь
в первую очередь о ней, а оказалось, она только и мечтала забеременеть. Это
выяснилось, когда я застукал Катю за оригинальным занятием: вытащив из моего
кармана презерватив, она тыкала в него иголкой.
– После этого ты с ней расстался?
– Тут же!
– И как складывалась ее дальнейшая жизнь?
– Она окончила техникум, но устроиться на хорошую
работу не смогла. И тут, как обычно, ей попался я. Катя вновь попыталась со
мной закрутить, но я к тому времени был стреляный воробей, не поддался ее
чарам. А вот в помощи не отказал. Попросил отца устроить девушку, и он взял ее
секретарем.
– Катя решила переключиться на старшего Радугина?
– Это было самое мудрое решение в ее жизни. Отец ей
очень помог. И он молодец: сразу предупредил, что больше не может иметь детей,
оградив Катюшу от ошибок.
– Их отношения начались еще при твоей маме?
– Нет, я устроил ее на работу через несколько месяцев
после маминой кончины.
– То есть не Катя была той любовницей Виктора
Сергеевича, которая стала косвенной виновницей сердечного приступа тети Оли?
– Нет. Ею была твоя мать!
– Что? Что ты сказал?
– Да, Вера, ты не ослышалась… – Стас тяжело
вздохнул, после чего одним глотком опустошил стакан. – Мама откуда-то
узнала, что твоя мать и мой отец на протяжении многих лет были любовниками.
Случайную пассию она бы легко пережила. Но тот факт, что папа долгие годы любил
не только ее, но и другую женщину, мать подкосил…
Стас замолчал. У его губ образовались две скорбные складки,
а лоб пересекли морщины. Сейчас ему можно было дать и пятьдесят. Вера тоже не
произносила ни слова. В ее голове крутилась одна мысль: «Виктор Сергеевич
погубил обеих любивших его женщин», – но она не решилась ее озвучить.
– Я вот что тебе хотел сказать… – прервал молчание
Стас. – Не знаю, стоит ли, но… – Он шумно выдохнул. – Вернее,
надо было давно, а не сейчас…
Но закончить сбивчивый монолог он не успел. На столе
затрезвонил телефон, и Стас вынужден был переключить свое внимание на него.
– Слушаю, – бросил он в трубку.
– Станислав Викторович, с пульта охраны вас
беспокоят, – раздался громкий мужской голос. Такой громкий, что Вера
слышала каждое произнесенное слово. – Это правда?
– Ты о чем?
– Виктора Сергеевича убили?
– Я думал, об этом все уже знают.
– Я не знал. Мне только что сказали… – Парень,
судя по всему, убрал трубку от лица и крикнул кому-то: – Подождите минуту, я
сейчас выясню!
– Кто там? – спросил Стас. – Милиция?
– Нет, журналисты. Хотят с вами побеседовать, просят в
дом пустить.
– Никаких бесед. Гони их в шею! – Стас бросил
трубку. – Никакого уважения к людскому горю!
– Это их работа, – пожала плечами Вера. – Вот
только мне что делать, если журналисты не уберутся? Встречаться с ними я не
хочу, а в гостиницу возвращаться надо…
– Я же говорил тебе – оставайся, – немного
раздраженно обронил Стас. – Тут полно гостевых спален. Там найдешь и
халат, и новую зубную щетку…
– Хорошо, я останусь.
– Вот и отлично. Пойду посмотрю, где тебя лучше
устроить.
И он ушел. А Вера, оставшись одна, собрала Катины
фотографии, сложила их стопкой и убрала в стол. Туда, где они раньше лежали.
Хотела уже задвинуть ящик, но тут ее внимание привлекла голубая папочка. Среди
прозрачных файлов, в которые были вложены бумаги, она оказалась единственным
ярким пятном. Вера вынула ее, в ней лежал один-единственный лист – и вслух
прочла крупные буквы в самом верху: «Результаты генетической экспертизы».
– Что? – услышала она голос Стаса. Тот,
оказывается, уже вернулся. – Что ты говоришь?
– Да я сама с собой…
– Стареешь, мать, – хмыкнул Радугин. – Ну
что, пошли, провожу?
Вера незаметно сложила лист, сунула его в сумку и встала
из-за стола.
– Хочешь на ночь что-нибудь попить? – спросил
Стас, ведя ее по коридору. – Молока теплого? Кефира холодного? Чаю
горячего?
