– Мне нужны были кружева.
– Чтобы спрятаться?
– Нет! Чтобы накрыться. Это как будто хрустальный гроб.
– И ты теперь ждешь королевича Елисея, чтобы он тебя
поцеловал и ты проснулась?
– Я уже проснулась, как ты меня поцеловала,
мам-Улечка! – Верочка чмокнула мать в щеку и побежала в кухню. –
Сухарика хочу…
Ульяна погрустнела. Спящая красавица – надо же! Каждой
женщине, даже шестилетней, хочется быть прекрасной, похоже, а для ее дочери красота
так и останется несбыточной мечтой.
Веруня была на удивление непривлекательным ребенком:
хрупкая, головастая, белобрысая. Именно белобрысая, а не блондинистая, так как
брови и ресницы у нее были настолько бесцветны, что казалось, их и вовсе нет.
Ко всему прочему у девочки были совершенно черные монгольские глаза, которые
при других волосах и более смуглой коже могли бы показаться красивыми, но на
бледном Верочкином лице смотрелись, как две кляксы.
Когда Ульяна увидела свою дочь впервые, то даже испугалась –
уж очень она была красненькая и сморщенная. А глаза малышки, пустые и черные,
вечно слезились. Потом молодую маму успокоили, заверив, что почти все
новорожденные не отличаются красотой, а уж коль родительница так хороша, то и
не стоит особенно беспокоиться. Что Ульяна и сделала – перестала беспокоиться.
Однако время шло, а дочка не становилась краше, и женщина вновь начала
волноваться по этому поводу.
– Мам-Улечка, там дядя Витя в окно стучит! –
Девочка вбежала в комнату, на ходу вытирая усыпанный крошками подбородок.
Ульяна отбросила тюль и быстро прошла в кухню.
Жили они на первом этаже панельной четырехэтажки, и из окна
их квартиры можно было не только видеть заросший сиренью палисадник, лавочку,
облюбованную старушками, песочницу и угол школы, но и разговаривать со
стоявшими на улице.
– Ульяна, я вам сейчас мешок картошки принесу, –
сообщил куривший у их окна мужчина.
– Витя, спасибо, конечно, но зачем?
– Что значит зачем? Чтобы есть.
Дядя Витя подмигнул Верочке. Девочка хихикнула и спряталась
за маму.
Вообще-то дядя Витя был единственным, кого она не боялась.
Все же остальные взрослые, даже бабушки, нагоняли на нее страх. Хотя, если
честно, детей она боялась еще больше, за исключением Стаса, дяди Витиного сына.
Вообще отец и сын Радугины были единственным друзьями Верочки и Ульяны. Дядя
Витя им помогал – то кран починит, то гвоздь вобьет, а Стас защищал белобрысую
соседку от нападок дворовой детворы. Весь же остальной мир Веру с мамой
недолюбливал.
Мешок с картошкой благополучно перекочевал в их квартиру,
дядя Витя ушел, мама отправилась в подвал искать место для овощей, а Верочка
осталась одна. Пройдясь по комнате и не найдя ничего для себя интересного, она
остановилась у зеркала. Отражающаяся в нем девочка Вере не понравилась –
белесые ресницы, маленький рот, острый носик, красноватые диатезные щеки.
Ужасная девочка! Вера швырнула в зеркало носком, который держала в руке, и
бросилась к окну в надежде высмотреть Стаса.
На улице резвились дети. Компания из десяти человек играла с
мячом. Называлась игра удивительно – «халихало». Верочке всегда хотелось
поучаствовать именно в ней. Конечно, она не отказалась бы и от «стрел», и от
«вышибал», но «халихало» ее привлекало именно своим названием – оно было таким
загадочным, иноземным… Но ее никогда не принимали! Разве что позволяли постоять
вместо столбика, когда девочки прыгали через скакалку.
Мяч взметнулся к темнеющему небу, кто-то пронзительно
заголосил: «Ха-ли-ха-ло!», ребятня забегала, раздались хохот и писк. Вера,
спрятавшись за занавеской, наблюдала за происходящим. Она увидела, как,
мелькнув красным боком на фоне росших стеной тополей, мяч опустился и угодил в
цепкие мальчишечьи руки. Счастливец возбужденно подпрыгнул, и волосы его
взметнулись вверх, как ушки спаниеля. Мальчик был настолько красив, что все
девчонки (даже взрослые, десятилетние), не могли оторвать от него глаз.
– Стас! – взвизгнула Вера, забыв о том, что она в
укрытии.
Мальчик обернулся, длинные темно-каштановые кудри блеснули
золотом в свете заходящего солнца.
– Веруня, иди сюда! – возбужденно крикнул он. Утер
со лба пот и улыбнулся, отчего его синие глаза стали еще более лучистыми.
– А можно? – Вера робко высунулась в форточку.
– Иди, иди, нечего стесняться!
Вера пулей выбежала на улицу. Хоть она и знала, что ее
примут только благодаря Стасу, все равно была рада.
С сыном дяди Вити девочка подружилась не так давно – с год
назад. Раньше она его, конечно, видела и знала, что это сын Радугиных, но
подойти и познакомиться боялась, а ему было не до нее. Стас рос на удивление
активным пареньком, у него была куча друзей, подруг, масса увлечений и
способностей. Вера не раз замечала его за совершенно разными занятиями: то он
чинил свой велосипед, то стрелял из самодельного лука, то рисовал мелками на
асфальте, то воровал яблоки в чужих садах. Как раз совершая последнее, он и
обратил на Верочку внимание.
Она тогда гуляла с Волком, своим любимым псом, огромным и
добродушным, а Стас висел на заборе, зацепившись карманом своих новеньких
джинсов за кол.
– Тебе помочь? – спросила Вера, видя затруднения
соседа: дело было в том, что Стас никак не желал расстаться с добычей, которую
сжимал обеими руками, вот и не мог помочь себе сам.
Мальчик стыдливо кивнул. Вера пересыпала яблоки себе в
подол, после чего Стас благополучно освободился. С тех пор между ними завязалась
дружба, скрепленная общей тайной.
Верочка выбежала во двор. Стас тут же отделился от толпы и
замахал ей:
– Веруня, водить будешь?
Девочка благодарно кивнула и приняла мяч. Вообще-то подвижностью
она не отличалась, но сейчас решила постараться, авось в следующий раз ее
примут и без Стасовой протекции. Хотя на это вряд ли можно было рассчитывать –
Веру дети не переносили. Почему, она не могла понять. Но еще более непонятно
было, из-за чего взрослые не любили ее маму. Насколько дочь знала, у Ульяны не
было друзей, она никогда не ходила в гости, к ней не забегали соседки за солью
и не пытались с ней посплетничать. Только иногда в их доме появлялись тети с
маминой работы, реже баба Саня, живущая с ними на одной площадке, ну и иногда
дядя Витя со Стасом. Правда, один раз Вера слышала, как жена дяди Вити говорила
соседкам, что он их просто жалеет…
Толстый мальчик Сережа из соседнего подъезда пихнул Веру в
бок:
– Ты че застыла? Бросай давай!
Вера послушно подкинула мяч. Пока он летел к небесам, она
успела заметить, что мама вышла из подвала и прошла, задумчивая и печальная
(она всегда была такой, когда считала, что дочь ее не видит) в подъезд. Верочка
знала, что мама сейчас опустится на диван, подложит под голову руку и начнет
думать свою вечную, не ведомую никому думу. Вообще мамочка иногда бывала очень
странной – отстраненной, грустной, даже чужой, и тогда она Веру пугала не
меньше, чем все остальные взрослые. Девочка не могла понять причины такой
метаморфозы и находила ее в себе. Конечно, как тут не закручиниться, когда
единственная дочь такая неказистая, чахлая, недалекая! Вот если бы Вера была
такой, как Стас, то есть смелой, смышленой и хорошенькой – темноволосой,
кудрявой, крепкой, – ее бы все любили. Но она не такая! Верочка иногда
даже хотела, чтобы мама родила еще кого-нибудь, сыночка или дочку, все равно,
лишь бы у нее появилась радость в жизни, но мама всегда грустно улыбалась,
когда девочка ей это предлагала. «Мы с тобой останемся вдвоем на белом
свете», – говорила она и снова уходила в себя. Хотя почему вдвоем, когда у
мамы есть родная сестра, живущая в соседнем городе? Правда, Верочка ни разу
свою тетю не видела.
