В тот момент дверь опять распахнулась – на сей раз перед
Виктором Сергеевичем и Верой предстал Стас. Он ворвался в кабинет, красный от
злости. Шарахнул дверью и подлетел к креслу, на котором сидела Чайка.
– Ну ты и гадина! – процедил он яростно. – Не
думал я, что ты такая…
Вера смерила его равнодушным взглядом и обратилась к
старшему Радугину:
– Виктор Сергеевич, попросите, пожалуйста, вашего сына
покинуть кабинет.
– Стас, выйди!
Но тот и не подумал это сделать.
– Я стоял у двери и слышал, как ты шантажировала отца!
Вера отвернулась, но Стас схватился за спинку кресла и
развернул ее к себе со словами:
– Да, я плохо с тобой поступил. Бросил тебя, что
называется у алтаря. Я подлец. Вот меня и ненавидь! Мне мсти! А отец-то тут при
чем?
– Стасик, – устало заговорила Вера, знала, что
Радугин-младший терпеть не может это уменьшительно-ласкательное имечко и только
матери позволяет называть себя так, – ты тут совсем ни при чем. То есть
абсолютно! Тебя я, может, и ненавижу, но не так сильно, как твоего отца. И
мстить буду только ему. Поэтому выйди. Мы с твоим папенькой сами разберемся.
Правда, Виктор Сергеевич?
Стас перевел взгляд на отца. Старший Радугин кивнул:
– Да, сын, ты уж выйди, пожалуйста. Я все сам решу.
– Но…
– Все, Станислав, разговор окончен. Оставь нас.
Младший Радугин ушел не сразу. Некоторое время он сверлил
взглядом то отца, то Веру, но в итоге все же оставил их. Выругался матерно,
хотя практически не употреблял бранных слов, и вылетел из кабинета.
Когда дверь за ним закрылась, Вера снова обратила свой взор
на Виктора Сергеевича и спросила:
– Так что, господин вице-мэр, заплатите или мне
отправить информацию туда, куда следует?
– Ты не посмеешь!
– Почему же?
– Ты давала подписку о неразглашении, когда поступала
на работу. Я привлеку тебя к ответственности…
– Административной разве что, – дернула плечом
Вера. – И то в том только случае, ежели сможете доказать мою вину. А это у
вас вряд ли выйдет.
– Девочка, не считай себя самой умной.
– Я не самая умная, зато предусмотрительная. Если вы
будете играть со мной не по правилам, в банковскую сеть начнет просачиваться
вирус. Потихоньку, чтоб система его не заметила. Но спустя двенадцать часов все
компьютеры будут выведены из строя, а информация в них стерта. Так что не
докажете вы ничего. И убытки потерпите колоссальные.
Радугин нахмурился. Брови его и так почти срослись на
переносице, а теперь слились в одну сплошную черную полосу. Выглядел Виктор
Сергеевич в эту минуту устрашающе, но Вера не испугалась. Она поняла, что
выиграла.
– Какие у меня гарантии? – спросила Радугин после
недолгого раздумья.
– Мое честное слово подойдет?
– Нет.
– Тогда просто призовите на помощь логику и поймете,
что впоследствии я не смогу воспользоваться информацией, о которой мы говорим.
Вы же заметете все следы, и доказательства уничтожите. Сейчас я застала вас
врасплох, но сделать это еще раз у меня не выйдет. Предупрежден, значит,
вооружен! Вы теперь обложитесь целым боекомплектом…
– Не надо метафор! – поморщился Радугин. –
Говори, куда переводить деньги, и вали из моего города.
– Я так и планировала сделать, – хищно улыбнулась Вера
и выложила перед дядей Витей бумагу с банковскими реквизитами.
* * *
Шура медленно шла от остановки. Жидкая грязь с дороги летела
в разные стороны, и приходилось ступать очень аккуратно. Добредя до дома, где
жила Вера, Шура старательно отвела глаза от знакомого окна, но не долго
выдержала и все же уставилась на него. Окно было кухонным, и, насколько она
помнила, на нем были жалюзи. Но сейчас ни их, ни занавесок не наблюдалось.
Через «голое» стекло просматривалась вся кухня, откуда исчезли двухкамерный холодильник,
предмет особой Шуриной зависти, и посудомоечная машина.
«Уехала, – пронеслось в голове. – И даже «до
свидания» не сказала…»
Но тут в окне показался знакомый силуэт. Шура заторопилась в
подъезд. Пока вытирала ноги о лежащий возле первой ступеньки половичок, дверь
Вериной квартиры распахнулась, и на лестничной клетке показалась сама хозяйка.
Она была одета в черный кожаный плащ, на голове красовался кокетливый красный
беретик, а в руках, затянутых в алые перчатки, Вера держала большущие чемоданы.
Ну, ни дать ни взять, дама с рекламного плаката какого-нибудь туристического
агентства!
– Привет, – поздоровалась с ней Шура.
Вера, которая была погружена в свои мысли, вздрогнула и
подняла глаза.
– Шура? – удивилась она. – Ты ко мне?
– Увидела тебя в окне, решила зайти…
– Я ухожу, прости.
– Уходишь или уезжаешь?
– Сейчас ухожу, а вообще уезжаю. В чемоданах всякие
ненужные мне вещи, хочу отвезти их в детский дом.
– А мебель где?
– Хорошую уже отправила на грузовике в другой город, а
хлам старый раздала.
– В какой город?
– Ты все равно не знаешь такой. Он в Подмосковье
находится. Небольшой, типа нашего, но промышленность там лучше развита. Есть
нефтеперерабатывающий завод-гигант. Меня туда сразу после института приглашали,
но я, как ты понимаешь, выбрала другое место. А теперь хочу все исправить.
Поработаю на заводе, обживусь в городе, а потом организую свою фирму. Не хочу
больше на чужого дядю батрачить.
– А что с квартирой? – Шура кивком указала на
дверь. – Будешь сдавать? Если да, то, может, мне снять ее? А то дома
невыносимо… Сколько затребуешь?
– Квартира продана. Новые жильцы въедут уже завтра.
– Значит, ты сегодня уезжаешь?
– Да, вечером. – Вера сверкнула улыбкой и, толкнув
подъездную дверь плечом, вышла на улицу, бросив на ходу: – Так что прощай,
Шура!
Дверь подъезда захлопнулась. Одинец растерянно застыла на
месте. «Прощай, Шура»? Вот и все, что Вера может сказать? Два слова на бегу?
– Вера! – крикнула она, выбегая за подругой на
улицу. – Вера, подожди!
Чайка загружала чемоданы в багажник своей машины. Уложив их,
подняла голову и вопросительно посмотрела на Шуру.
– Ты не хочешь попрощаться по-человечески? –
спросила та. – Все же мы не чужие люди…
– У меня нет на это времени. Да и пить я не могу, мне
за руль садиться.
– При чем тут выпивка? Я не о том…
– А о чем?
– Может, я провожу тебя? На поезд… Или на чем ты едешь?
