– И он передумал?
– К счастью – да. В противном случае мне бы пришлось
сказать ему ВСЮ правду… – Виктор Сергеевич вновь протянул руку, и на сей
раз ему удалось схватить Веру за ладонь. – Я очень боялся, что он до утра
передумает. По лицу видел – Стас решил дать задний ход, да и когда я спросил
про «Мерседес», относительно которого мы заранее договорились, что он его возьмет,
ответил: машина ему уже без надобности… Но мало ли что могло случиться за
ночные часы… В общем, я все равно переживал и поэтому, когда поутру сын вскочил
на свой мотоцикл и умчался куда-то, поехал к загсу. Я готов был костьми лечь,
чтоб не допустить вашей свадьбы, но Стас поступил именно так, как я хотел. Он
отказался от тебя! Мать он любил больше всех женщин, вместе взятых, и дочь той,
что сделала ее несчастной и больной, не могла стать его избранницей… –
Радугин сжал Верину ладонь, но ей было неприятно его прикосновение, и она
отдернула руку. – Так что не держи на Стаса зла – он был всего лишь
игрушкой в моих руках. Но и меня строго не суди. Я не мог позволить двум своим
детям пожениться.
– Я не верю… – прошептала Вера. – Вы все
выдумываете… – И резко сорвалась на крик: – Вы не можете быть моим отцом!
– Почему?
– Мой отец военный. Его зовут Николай. Он блондин с
доброй улыбкой. Они познакомились с матерью, когда она работала в санчасти
военного городка…
– Это легенда, Вера. На самом деле не было никакого
Николая.
– А как же фото? Вот это! – И она стала торопливо
рыться в сумке, чтобы достать из нее бумажник, в котором…
– Не трудись, – остановил ее Виктор
Сергеевич. – Я знаю, что ты хочешь мне показать. На фотографии один
артист. Ульяне попалась на глаза его фотография именно тогда, когда ты особенно
настойчиво просила показать папу. Вот она и сунула ее тебе под нос. А потом все
переживала, как бы ты не догадалась, что «папа» – актер.
– Значит, история о вашем знакомстве тоже вранье?
– Нет, чистая правда. Ульяна действительно шла по
улице, а я, проезжая мимо на машине, окатил ее грязью. Потом вернулся,
извинялся, предлагал подвезти, но она отказалась. Не из-за коляски, которой у
нее не было, а потому что не хотела испачкать сиденье грязью, которой я ее
забрызгал. Да и побаивалась, наверное, к незнакомцу в машину садиться… Она
такой робкой была! – Радугин грустно улыбнулся. – Именно это мне
понравилось в первую очередь. Ее несовременность, мягкость, первозданная
женственность… И, конечно, внешность. Не в том смысле, что Ульяна была очень
красивой. Она была прекрасна по-особенному. Это лицо сказочной Аленушки, коса
до пояса, эта невинность во всем…
– Я помню, как выглядела моя мама, – проговорила
Вера, и голос ее дрожал.
– Конечно, помнишь, но я тебе свои эмоции передаю,
чтобы ты поняла меня…
– Я все равно не пойму.
– А ты попытайся, – мягко улыбнулся он. – В
общем, я влюбился в Ульяну. Совершенно по-мальчишески. Приезжал к ее общаге и
ждал, когда она появится, чтобы поговорить или просто увидеть. Она от меня
поначалу шарахалась, но постепенно привыкла и даже иногда позволяла довезти ее
куда-нибудь. Однако стоило мне потянуться к ее лицу губами, как Ульяна пугливо
зажималась и начинала проситься домой. Будь на ее месте другая, я б решил – ломается,
и послал бы подальше, но я видел: эта не играет – и продолжал ухаживать. Я ведь
очень настойчивый. Пока не добьюсь своего – не успокоюсь. С Олей так же было.
Нет, обманываю, с ней было гораздо сложнее. Но и с Ульяной мне пришлось
нелегко. Я бегал за ней несколько месяцев, но вел себя как пай-мальчик – рук не
распускал, сдерживал себя как мог, хотя хотел ее ужасно… И вот пришел день,
когда Ульяна стала моей. Как я и предполагал, досталась она мне девственницей,
а вот чего не ожидал, так это столь всепоглощающей любви с ее стороны. Я стал
для Ульяны царем и богом, что, признаюсь, очень мне льстило. С Олей ведь у меня
все не так было. Она только принимала мою любовь. Была всегда холодной и чуть
отстраненной. Эдакой принцессой, поощряющей поклонение придворного лакея. В
общем, Ульяна была для меня подарком судьбы. Она дала мне то, чего я не получал
дома, с женой, и я был по-настоящему счастлив.
– А она?
– И она. Ведь я был с ней, любил ее и иногда совершенно
искренне обещал развестись и жениться на ней. Но стоило мне вернуться домой,
как решимость улетучивалась. Ольга была мне дорога так же, как Ульяна, а
возможно, даже больше. Ведь если б не она, я б так и остался никем. А еще она
больше подходила на роль жены большого человека. Светская, утонченная, образованная,
в общем, истинная леди. Главное же – она носила моего ребенка. О беременности
Оли я узнал, когда наш с Ульяной роман был в самом разгаре. У нас долго не
получалось, и вот наконец… Я был на седьмом небе от счастья! Но не знал, как
сказать о своем скором отцовстве Ульяне. И вообще что делать дальше – не
представлял. В итоге решил встречаться с твоей мамой до тех пор, пока она не
узнает правды, а потом порвать отношения. Но когда до Олиных родов оставалось
три месяца, Ульяна сообщила мне, что беременна. Естественно, я был в шоке. Не
знал, что сказать… Поэтому тупо молчал. А Ульяна радостно щебетала, строила
планы… Она была так счастлива и искренне считала, что то же самое чувство
должен испытывать я…
– И вы не стали уговаривать ее сделать аборт?
– Нет. Но я открыл ей карты. И поставил перед выбором.
Сказал, мол, решай сама, оставлять ребенка или нет. Разводиться я не могу.
Возможно, позже, но сейчас нет. Оле скоро рожать, как я могу с ней так
поступить? В общем, было много моих слов, много ее слез, много наших общих
переживаний… А когда я уходил, Ульяна сказала, что хочет иметь от меня ребенка
и будет рожать… Так на свет появилась ты!
Он замолчал. По всей видимости, ждал от Веры каких-то слов,
но та не произносила ни звука. Стояла с плотно сомкнутыми губами и смотрела
поверх его головы.
Тогда Радугин не выдержал. Разведя руки в стороны, он сделал
порывистый шаг вперед. Вера не успела вовремя среагировать, поэтому через пару
секунд оказалась заключенной в его объятия.
– Отпустите меня! – возмущенно запыхтела
она. – Я не хочу с вами обниматься!
– Дурочка…
– Виктор Сергеевич, прошу вас меня отпустить! – И
вырвалась-таки.
– Какой я тебе Виктор Сергеевич? – с укором
посмотрел он. – Я твой отец, Вера. Понимаю, «папой» называть ты меня пока
не сможешь, но давай хотя бы Виктором и на «ты»…
– На «ты» так на «ты»… – тряхнула она головой. И
яростно выкрикнула: – Иди ты, Виктор, в задницу!
– Может, хватит ершиться? А, дочка?
Слово «дочка» так резануло ее слух, что Вера, лишь бы больше
его не слышать, сделала то, на что еще никогда не решалась. Она ударила
человека по лицу. С силой и вспыхнувшей ненавистью! Хотела ладонью, а
получилось кулаком: пальцы как-то сами сжались. Когда кулак врезался Радугину в
скулу, Виктор Сергеевич потерял равновесие и стал заваливаться назад. Вера не
ожидала, что удар получился настолько мощным. Она подалась вперед, чтобы помочь
Радугину удержаться на ногах, но тот все же упал, ударившись затылком о
батарею.
