Стас развернулся, подошел к плите и выключил газ.
– Мне что-то расхотелось есть… – сказал он. –
А ты будешь?
– Нет, пожалуй, не буду.
– Ты могла бы сказать мне раньше, – заявил Стас.
Голос его уже не был безжизненным, в нем появились интонации, но Вере они очень
не понравились. – Почему ты так долго откладывала? Играла со мной? Ждала
подходящего момента? Когда я брошусь к тебе, как свихнувшийся от играющих
гормонов подросток?
– Я вообще не хотела ничего тебе говорить.
– Почему?
– Разве тебе стало легче, когда вскрылась правда?
– Сейчас, возможно, мне и хреново, но впоследствии я
возьму себя в руки и… Черт возьми, Вера, ты моя сестра! Наверное, это здорово.
Лучше будь сестрой, чем той, о ком я запрещаю себе вспоминать… – Он
опустился на корточки, как будто обессилев, а потом и вовсе на пол
уселся. – К тому же каждый человек имеет право знать правду. Я бы это даже
в Конституции записал! А тех, кто ее скрывает, сажал в тюрьму.
– Тогда я бы уже давно сидела, – невесело
улыбнулась Вера. – Вместе с Шурой.
– А в ее-то шкафу какие скелеты спрятаны?
– Карина – твоя дочь.
– Что еще за «Санта-Барбара»? Ты – моя сестра. Карина –
моя дочь. Не слишком ли много родственников у меня обнаружилось?
– Если не веришь, можешь сделать анализ ДНК. Но знай,
что его уже делал твой отец, и результат положительный.
Стас беспомощно выдохнул. Вера, видя, как он деморализован,
решила переключить его сознание, подвигнуть его на конструктивное действие.
– Не пора ли нам собираться в ресторан? Времени уже без
четверти десять, скоро в «Огненный дракон» придет Петр.
– Да, едем… – кивнул Стас. – Там и поедим, а
то мне пока ничего в глотку не полезет… – И совсем обыденно улыбнулся: –
Персонажем мыльной оперы мне еще бывать не приходилось.
– Да и мне как-то в новинку.
– Ты хотя бы до сих пор остаешься бездетной… – И,
настороженно глянув, спросил: – Или меня ждут еще какие-то открытия?
– Я больше никаких тайн не храню.
– Это радует… – покивал Стас и зашагал к выходу.
Вера последовала за ним. Ей хотелось сказать брату (черт
возьми, брату!) что-нибудь ободряющее, но на ум ничего подходящего не
приходило. Почему-то вспоминались события вчерашнего дня, в частности –
разговор с Виктором Сергеевичем, причем в подробностях, и Вере становилось не
по себе. Знай она, что через несколько минут его не станет, вела бы себя
по-другому. Нет, тонуть в его объятиях и называть «папочкой» Вера точно не
стала бы, но и полыхать взглядом, посылать в задницу, по лицу бить тоже И
убегать, когда человек едва поднялся после ее удара, тоже не стала бы.
Как она тогда с места сорвалась! Буквально вылетела за
дверь, едва не сбив с ног какого-то человека… Кажется, это был мужчина с
тубусом в руке… Стоп! Тубус длинный, а тот, кого она чуть не снесла, сжимал в
пальцах нечто более короткое… Пивную банку? Да, что-то в таком роде… Только она
была прозрачной, и через стекло просвечивала…
– Змея! – вскричала Вера, вспомнив.
– Кто? – спросил Стас серьезно. Он решил, что она
кого-то обзывает.
– В колбе была змея! Гадюка, кажется. Длинная… Ее
туловище, или как там оно у змей называется, было несколько раз изогнуто, как
спираль…
– Вера, я не понимаю, о чем ты, – удивился ее
словам Стас.
– Ты ведь говорил, что отца убили биологической колбой?
– Совершенно верно.
– А кто был внутри нее?
– Не знаю. Про это Забудкин мне ничего не сказал.
– Так вот я тебе говорю: в колбе была гадюка.
– Ты что-то вспомнила? – дошло наконец до Стаса.
– Да! Когда я выбегала из кабинета, то столкнулась с
кем-то, держащим в руках колбу со змеей.
– С кем-то? То есть ты не рассмотрела этого человека?
– Я находилась в таком раздрызганном состоянии, что мне
было не до того… Вспомнила! Мужчина в резиновых сапогах – я наступила на его
ногу и увидела, во что он обут…
– Кажется, я знаю, о ком ты.
– Да?
– А ты подумай, кто подтвердил твое алиби и кто ходит
по школе в резиновых сапогах…
– Федор? Федор Пронькин?
Стас молча кивнул.
– Так что же получается? – Вера беспомощно
посмотрела на Радугина. – Это он убил Виктора Сергеевича?
– Выходит, что так.
– А Катю?
– Не думаю. Ее убивать Феде было не за что.
– А Виктора Сергеевича? Хотя о чем я… Пронькин
наверняка считает его виновным в том, что с ним случилось в тюрьме.
– Надо позвонить Андрею Санычу! – Стас полез в
задний карман джинсов, затем во второй, но оба были пустыми, хотя сотовый он
носил обычно в одном из них. Из-за чего они часто выходили из строя – экран
трескался, если Стас с размаху садился. Месяцев семь назад он купил себе
дорогущий противоударный, и пока мобильник выдерживал все испытания. –
Черт, я забыл сотовый!
– А я сумку оставила в кухне…
– Сбегаешь? Я пока ворота открою. Они ведь вручную
открываются.
– Да, я сейчас.
И Вера бегом бросилась в дом.
Она нашла телефон Стаса в комнате, затем отправилась в
кухню, чтобы взять сумку, и еще из коридора услышала настойчивое треньканье
своего сотового. В кругу, где она вращалась, считалось признаком дурного тона
ставить на вызов модный рингтон, а ей так хотелось, чтоб ее телефон оживал со
звуками какой-нибудь мелодии. Иностранный хит ей бы, конечно, тоже подошел, но
почему-то мечталось о незатейливой песенке «По ресторанам…».
– Да! – выпалила Вера, выхватив из сумки телефон.
Звонила Шура. А на экране плавало еще два значка с изображением перекрещенной
трубки, что означало – Одинец звонит не первый раз.
– Вера?
– А ты ожидала услышать кого-то другого? – Вера
шумно выдохнула, чтобы нормализовать дыхание. Она запыхалась от бега.
– Я понимаю, что оторвала вас от важного…
– Шур, ты чего хочешь?
– Так оторвала или нет?
– Да. Я тороплюсь, но выслушать тебя готова.
– Куда торопишься? Под бочок к Стасу?
Вера молчала. Она понимала подругу. Столько лет не понимала,
а теперь вдруг начала. Стала более мудрой с возрастом, что ли? Начала шире
мыслить? Сама она никогда не страдала от ревности. Это чувство ей было
неведомо. Даже маму в детстве не ревновала, хотя любила безмерно, а уж мужчин и
подавно. Вот взять, к примеру, ??таса. Умирала без него. Ощущала физическую боль
во всем теле. И сердце в разлуке ныло и ныло. Но не потому, что Вера боялась:
он может быть с другой. Нет, она такой мысли не допускала вовсе! Наверное, так
неправильно. Доля ревности должна присутствовать в отношениях, но Вера столь
безгранично доверяла тем, с кем встречалась, что чувство, считающееся синонимом
любви, не посещало ее…
