«Лучше бы подох там, в снежной круговерти», – думал Хорек. А что думали остальные, про то только они и знали.
– Кто такой Серый Всадник? – спросил Рык.
– А не знаю… – растерянно ответил Хвост. – Рыбаком клянусь, не знаю.
– И видел его первый раз сегодня?
– Нет, не первый раз. И в этом году видел, и в прошлом…
Этой зимой так раза три. Нет, четыре. На тракте. Кулак совсем озверел недели две назад, когда его Хвост в зернь обыграл, стал чуть не каждый день к тракту гонять. В дозор. Несправедливо, а только ничего не поделаешь; да и мужики довольны: ржали, подначивали – им-то меньше ходить выпадало.
– Не болтай, – посоветовал Рык. – О Сером говори.
– О Сером… – кивнул Хвост. – Так и я о нем. Я сани вначале приметил, хитрые такие, с коробом этим… Летом такой же короб стоял на телеге.
Потом уже на конных посмотрел. И заметил, что возница или еще кто из конных могут быть разными, а главный – всегда на сером коне да в плаще. Лица не разглядел, а одежу да коня – в подробностях.
И вот чего этот Серый так запомнился: всякий раз, как он мимо шайки проезжал, так обязательно слуга с постоялого двора появлялся, вроде как припасы привозил. А как проедут хитрые сани и Серый этот, так сразу и уезжал обратно. Да только странно получалось…
Лицо Хвоста стало немного удивленным.
– Странно: я видел Серого Всадника, когда он к Базару ехал. А вот обратно – ни разу. Точно. Все туда.
– Последний раз когда он проезжал?
– То, что я видел? Три дня назад. Точно. Значит, Серый этот, с ним конный.
– Возничий?
– Был возничий, а что?
– Я спрашиваю, возничего ты рассмотрел?
– Возничий как возничий… Он же сидел, а я к тракту близко не подходил, чтобы не наследить. Что там рассмотришь? Шапка на глаза напялена, воротник тулупа поднят, только бороденка торчит.
– Рыжая? – спросил Рык.
– Рыжая, – кивнул Хвост. – Огненная. Я такого и не видел раньше. Как огонь.
Рык отвернулся от пленника, посмотрел на ватажников:
– Все перевязаны?
– Все, – кивнул Кривой. – Заику только не перевязали.
Рык глянул на ватажника исподлобья, но промолчал.
– Вернемся к постоялому двору? – предложил Враль. – Я так полагаю, что есть у нас разговор к хозяину.
– Не зря он мне не понравился, – добавил Кривой. – Чуяло сердце…
– И что ты будешь делать там? – спросил Рык.
Враль улыбнулся широко.
– Запалим дом, подождем, когда разбегаться начнут… – улыбка стала еще шире, будто о гулянке какой рассуждал Враль, – тут мы их и встретим.
– Кто?
– Как кто? – удивился Враль. – Мы.
– Заика на холме. Дылда да Рыбья Морда сейчас не бойцы, хорошо еще на ногах стоят. Дед…
Дед вздохнул.
– И Дед тоже не сможет. Лучников у нас, считай, нет. Да и всего получается пятеро с Хорьком.
Дылда скрипнул зубами и сплюнул.
– Пятеро, – повторил Рык. – А на постоялом дворе – хозяин с сыновьями, да слуг с десяток. Управимся, как думаешь?
Враль промолчал.
– Вот и я так думаю. А ждать нам нельзя: теплом тянет, со дня на день лед в порту Базара может потаять. За кораблями не погоняешься. Так?
– Так, – вынужден был согласиться Враль. – Но на обратном пути…
– На обратном пути, – сказал Рык, снова поворачиваясь к пленнику. – Кто вам приказывал?
– Я же говорил уже – Кулак про то знал. Он уходил куда-то, а потом возвращался и говорил – по коням. Кулак знал, – Хвост говорил, словно извиняясь, что не может всего рассказать.
Он понимал, что так или эдак, а из рощицы он не уйдет, тут останется. Но вот последний его миг зависел от настроения этого угрюмого ватажника в полушубке, забрызганном кровью.
– Не вспомнишь?
– Так и вспоминать нечего…
Рык чуть наклонил голову, словно прикидывая, примеряясь, – так обычно примеряются лесорубы, перед первым ударом топора по дереву. Так же вот когда-то смотрел на дерево, которое собирался срубить, и отец Хвоста. И почему-то Хвосту вдруг вспомнилось, как приносил он отцу на вырубку еду, как наблюдал с восторгом и благоговением за падающими с грохотом и хрустом соснами, как вдыхал смоляной запах и мечтал по детской глупости вот также валить деревья.
Вспомнил он и о том, какие громадные сосны росли возле их села – высотой до неба, неохватные, и о том, каким сказочным витязем, повергающим наземь великанов, выглядел отец.
Больше никогда в жизни не видел Хвост таких сосен. И умрет сейчас привязанным к чахлому дереву, ствол которого легко можно обхватить руками, даже скрученными за спиной.
Рука Рыка легла на рукоять кинжала.
– Постой, постой, – всполошился Хвост. – Вспомнил я. Вспомнил. Я ведь в шайку Кулака не просто так попал, меня ж в порту схватили. И сам Старый Крыс со мной разговоры вел, спрашивал про все. Старый Крыс знает, для кого нанял меня и других. Должен знать.
– Кто такой?
– Его в Порту все знают. А в городе все слышали о нем. Он места среди нищих определяет, решает, кому можно побираться, кому нет. И где. У него пальцев на левой руке нету, но в правой – силища неимоверная. Одной рукой горло здоровенному рыбаку раздавил. Даже хребет лопнул, я сам видел, – Хвост заискивающе улыбнулся, глядя в глаза Рыка. – Вы его поспрашивайте, только добраться до него непросто.
– Старый Крыс, – медленно, вслушиваясь в каждый звук, повторил Рык. – Хорошо.
Рык оглянулся на ватажников, поправил на голове шапку:
– Выезжаем.
Сани выползли из рощицы на тракт. Хвост и Рык остались одни.
Рык медленно вытащил нож, тронул острие пальцем.
Хвост, не отрываясь, смотрел на лезвие.
В живот? Или в сердце?
Если недоволен ватажник, то умирать с раной в брюхе придется долго.
– Я больше ничего не знаю, – извинился Хвост. – Все сказал…
– Я тебе верю, – Рык подошел к Хвосту, наклонился к его уху. – Не нужно было тебе из сотни своей бежать.
– Дурак, что из дому ушел, – возразил Хвост. – Дурак…
Его тело дернулось и обвисло на веревках. Рык хотел вытереть лезвие ножа об одежду убитого, но передумал, сунул несколько раз в снег и вытер об полу своего полушубка.
Сбежал к тракту, пробежал мимо обоза, вскочил на передние сани.
– Я не хотел, – сказал Хорек Деду, когда рощица скрылась из виду. – Я не знал…
– Не знал, – согласился Дед. – И кто бы знал? Мужики это тоже понимают, не сомневайся.
