Хорек посмотрел на закрывшуюся дверь, хотел спросить что-то у одевающегося Полоза, но не смог выговорить ни слова, схватил в охапку свою одежду и выбежал.
Ватажников уже не было.
Только в конце улицы мелькнул, кажется, плащ Враля.
Дождя не было; слегка приморозило, и лужи покрылись тонким ледком, который с хрустом проламывался под ногами. Куда-то спешили горожане, кричали торговки, в мастерских стучали инструменты.
Хорек был один. По-настоящему один, впервые за три года. Впервые в своей жизни. Он оглянулся на харчевню – из дверей вышел Полоз, скользнул взглядом по Хорьку и свернул в ближайший закоулок.
Захотелось сесть прямо на мостовую, в грязь, в лужу и заплакать, заскулить, как побитый щенок.
Это он виноват. Он. Ватага могла и дальше жить. Не получилось найти Серого – и ладно! Можно было перейти в другое место, к той же Воле. Там есть дороги, и есть купцы на этих дорогах.
Он дурак, дурак! Он хотел подвига? Так нужно было этот подвиг совершать одному. Нет, Хорек сейчас вернется в комнату, сядет и будет ждать остальных. А кто придет? Кривой? Дылда? Полоз? Они придут, чтобы убедиться, что ватаги больше нет? Что вожак, их вожак Рык, больше не придет?
Что говорил Враль?
Кривой нашел себе сына и готов вместе с ним умереть? Сына? А он, Хорек, спокойно согласится, чтобы из-за этого Кривой умер. Хорьку ведь не нужен отец, Хорьку нужно совершить подвиг и умереть. Иначе этот подвиг у него не получится.
Открылась дверь харчевни, выглянул Карась:
– А куда все разбежались? Дверь нараспашку, меня не предупредили, чтобы я поставил кого-нибудь…
– Это я виноват, – сказал Хорек. – Вышел на улицу, бросил комнату. Я уже назад иду…
– Ну и ладно, – Карась скрылся в харчевне, но дверь оставил открытой.
Хорек огляделся – из ватаги никого.
Коридор уже был отмыт, словно и не было все залапано да испачкано. Хорек вошел в комнату и принялся собирать свои вещи. У него было немного денег в кошеле: Дед спрятал его долю возле берлоги. Нужно будет прибиться к обозу в ту сторону, хотя бы до Перевоза, потом… потом как получится.
Но все это после того, как он найдет Серого. И спасет княжну. Или хотя бы попытается. Если найдет и спасет, вернется в Камень. «Если нет – после этого уже ничего не будет», – подумал Хорек. И не испугался.
Они все правы: Дылда прав, что не ребенок Хорек, что уже может и должен отвечать за свои поступки и слова, Полоз прав, что нельзя бежать от себя и прятаться за правильные поступки. И Дед прав, когда говорил, что нет правды всеобщей, для каждого и для всех.
Скрипнула дверь, Хорек оглянулся – на пороге стоял Полоз.
– Меня зовут Полоз, – сказал Полоз и прошел к своим вещам.
– Хорек, – пробормотал Хорек.
Полоз присел перед своей постелью и начал складывать вещи в мешок.
– А что теперь Рык? – спросил Хорек, глядя Полозу в спину.
– Рык не придет. А если придет, то должен будет драться с новым вожаком, – безразличным голосом ответил Полоз. – Или со всей ватагой, если новый вожак прикажет. Если новый вожак откажется драться, то его нужно убить, как труса. Трус не может водить ватагу.
– А кто будет новым вожаком?
– Хочешь – ты!
Хорек вздрогнул.
– Я тебя могу предложить, хочешь? – Полоз повернулся к Хорьку и усмехнулся одними губами. – Ты же больше всех хочешь найти княжну. Мне она не нужна. Мне нужен этот Серый Всадник. Ты еще не понял, что все шли вместе, но каждый за своим. Враль за богатством, Деду богатство не нужно, но ему просто некуда было идти от ватаги, Дылда… Дылда шел за мечтой. Враль шел, а Дылда что, хуже? Ты пошел за подвигом, Кривой за тобой пошел, Заика дружил с Дылдой, я… Я и сам не знал, зачем. Только тут понял.
– А Рык?
– Рык? Рык должен был. Он водил ватагу и не мог бросить ее в самый опасный момент. Правда… Правда, он схитрил. Он хотел спасти княжну, поэтому и рассказал всем остальным про дурь-траву, про изумрудные камни…
– Он соврал?
– Нет. Он обязан был ватаге все рассказать о богатстве возможном, о заработке огромном… Но он мог просто сказать, что не нужно идти. Хватило бы одного его слова. Но он один или с тобой вдвоем не справился бы… Он и с ватагой-то не справился, но тогда об этом не знал. В пещере он мог остановить всех одним словом, но не стал, а тут попытался всех остановить, пошел в Совет, все рассказал. И у нас выхода не осталось – бежать или немедленно действовать. Что погрустнел? – поинтересовался Полоз. – Все не так, как кажется?
Хорек ответить не успел: распахнулась дверь, и вошел Кривой, распространяя запах свежей булки и каких-то сладостей.
– Меня зовут Кривой! – провозгласил он. – Купил вот по дороге кулич. Ты куличи пробовал?
Хорек помотал головой.
– Ну, так ешь! – Кривой бросил Хорьку кулич, завернутый в тряпицу. – Собираемся, значит?
– Я вожаком выкликаю Хорька, – сказал Полоз будничным голосом.
Кривой замер на мгновение, потом тяжело сел на свою постель:
– А он?
– А кто его спрашивать будет? – спросил Полоз.
– И то верно, – кивнул Кривой. – Я не возражаю…
Хорек развернул сверток и откусил большой кусок сладкого ароматного кулича. Они насмехаются над ним – ладно. Сейчас придет Дылда, высмеет всех, назовет Хорька малявкой – они засмеются, и все станет на свои места.
– Я Дылда, – прозвучало от двери.
– А вот вожак, – сказал Кривой, указав на Хорька. – Он ватагу собирает.
Хорек снова откусил от кулича, глядя на сапоги Дылды, заляпанные навозом и грязью.
– Вот как… – протянул Дылда.
– Не нравится, иди себе дальше, – это сказал Полоз, сказал без усмешки и даже без намека на шутку.
– Отчего не нравится? Вожак не девка, чтобы нравиться. Посмотрим. – Дылда молча отломил от кулича кусок и пошел на свое место.
Хорек сжал зубы, чтобы не закричать… От страха? От злости? От безысходности?
Все, кто хотел искать Серого, – пришли. Все здесь. Можно начинать совет. Нужно начинать совет, начинать самому. Помощи от Кривого или Полоза не будет. Ты хотел подвига? Готов был умереть и дать умереть другим? Приступай, вожак. Веди ватагу.
– Я… – выдавил из себя Хорек. – Вы…
Дверь снова открылась:
– Меня зовут Дед.
– Проходи, Дед! – сказал Дылда. – Познакомься с вожаком. Его зовут Хорек.
Дед грустно улыбнулся, посмотрел на ватажников и покачал головой. Сел на свое место, не проронив ни слова.
Деду некуда идти от ватаги, сказал Полоз. Не ошибся. Дед никуда и не ушел. Он и уходить предлагал, чтобы ватажников спасти, увести их отсюда. Не получилось… Остается вместе умереть.
