– Ну, где он там? – пробормотал Гиря, – Давай, бери трубку.
– Да? – отозвался наконец голос Гринчука.
– Это я, – бросил Геннадий Федорович резко, – мне…
– А это я.
– Капитан, я хочу с тобой встретиться.
– А, это вы, Геннадий Федорович. Добрый день. Как дела? – в голосе Зеленого не было ничего, кроме театрального радостного изумления. Словно он озвучивал куклу в кукольном театре.
– Мне нужно с тобой встретиться, – с нажимом повторил Геннадий Федорович.
– Прямо сейчас?
Гиря на секунду опустил телефон и энергично выругался. Телохранитель как раз что-то заканчивал говорить гаишнику, тот что-то неуверенно бормотал в ответ, с неуверенным выражением лица оглядываясь по сторонам.
– Через двадцать минут я хочу с тобой встретиться…
– Только не в «Космосе», – засмеялся Гринчук.
– И не в пирожковой, – бросил Гиря.
Гринчук несколько замешкался с ответом, и Гиря с радостью уловил нотки неуверенности в его голосе:
– Где тогда?
– Давай у меня, в клубе. Заодно партейку на бильярде сгоняем.
– Хорошо.
– Через двадцать минут, – напомнил Гиря и выключил телефон.
Вот так вот, почувствовал себя неуверенно наш неуязвимый мент. Ничего, настал момент поговорить серьезнее. Не так, чтобы совсем серьезно, но немного серьезнее. А потом еще серьезнее, а потом уж и совсем серьезно.
Телохранитель вернулся в машину:
– Можно ехать.
Через три с половиной минуты машины въехали в город. Никто из сидящих в машине не заметил, да и не мог бы заметить, двадцать четвертую «волгу», мирно приткнувшуюся возле заколоченного овощного павильона.
На переднем сидении «волги» сидел, прислонившись к дверце, Алексей Иванович Рожин. На первый взгляд можно было подумать, что он спит. На самом деле он был без сознания уже почти час.
Веки Алексея Ивановича наконец вздрогнули, и он открыл глаза. Недоуменно повертел головой, пытаясь понять, где именно находится.
Событий последнего часа он не помнил совершенно, а перед этим… Перед этим он проехал блок-пост, порадовался еще, что не тормознули для проверки, и сразу за поворотом…
Алексей Иванович потер лоб ладонью. Сразу за поворотом он увидел камуфлированный силуэт с автоматом в руках. Рожин нажал на тормоз, не задумываясь. Минуту назад он проехал мимо милицейского поста, автоматчик держался уверенно, да и не относил себя Алексей Иванович к героям, способным проигнорировать вооруженное приглашение.
Ловят кого-то, подумал Рожин, достал на всякий случай документы и вышел из машины. И все. После этого воспоминаний не было. Какое-то стремительное движение… И все.
Алексей Иванович осмотрелся. Все в порядке. Ключ торчал в замке, документы лежали на водительском сидении. Обернувшись назад, Рожин убедился, что и сумки с продуктами на заднем сидении тоже не тронуты.
Странно, подумал Алексей Иванович. Рассказать кому – не поверят. Лучше и не рассказывать.
Рожин пересел на место водителя и поехал домой. О странном происшествии он так никому и не рассказал. На всякий случай. Алексей Иванович Рожин был человеком здравомыслящим.
Здравомыслящим человеком был и Андрей Петрович. Выпроводив пьяного Гирю и банду его бездельников, Андрей Петрович приказал убрать со своего стола посуду, открыл окно, чтобы проветрить кабинет, и сел за письменный стол.
С Гирей нужно будет рано или поздно разбираться. Его наглость становится совершенно невыносимой. Приехать качать права! Да еще привести за собой хвост.
Хвост. Это плохо. Это очень плохо. Это еще не катастрофа, но тем не менее…
Нет, но какой уровень! Один человек, явно без задачи проводить силовую акцию, не просто уходит из-под удара, он еще и наносит крупные потери. Такие мастера не валяются на дороге. И Андрею Петровичу казалось, что всех специалистов подобного уровня он знает, или, во всяком случае, знает, на кого могут работать такие орлы.
Но те, кто, по мнению Андрея Петровича, могли это сделать, не имели повода этого делать. А те, кто такой повод имел…
Нет, это совершенно отпадает. Такие люди могли действовать на другом уровне.
Вспомнив о другом уровне, Андрей Петрович нахмурился. Теперь ему предстоял неприятный разговор и именно на другом уровне. И это было неприятно также, как и разговор с Гирей.
Даже более неприятный по той причине, что роль Гири придется исполнять ему, Андрею Петровичу. И еще теперь, подобно Гире, придется постоянно оглядываться, опасаясь удара.
Где-то была допущена ошибка. Где? Лучше бы это понять ему самому. Так, чтобы разговор на высоком уровне был именно разговором, а не постоянным повторением: «Не знаю». Такого не любит ни сам Андрей Петрович, ни те, с кем ему предстоит разговаривать.
Нельзя терять времени. Андрей Петрович потянулся к телефону, но замер. Терять времени, естественно, нельзя. Но и торопиться тоже не стоит.
Практически одновременно с Андреем Петровичем решение не спешить принял и капитан милиции Юрий Иванович Гринчук. Но у него на это были свои резоны.
Получив зарплату в райотделе, Гринчук, как человек порядочный, сразу же решил погасить долг перед старшим лейтенантом милиции Лешей Ковалевым. Долги нужно отдавать исправно и сразу – этого принципа Гринчук придерживался строго. По этой причине и одалживали ему деньги куда спокойнее, чем кому-либо другому.
Визит к старшему лейтенанту несколько затянулся вопреки первоначальным планам. Как рачительный хозяин, Ковалев заставил Гринчука принять участие в обмывании какой-то очередной даты.
– Мне тут нужно кое-что поискать, – попытался отказаться капитан, но, натолкнувшись на непробиваемый аргумент, что мол, работа стояла и стоять будет, махнул рукой и сел к столу.
Стол был застелен старыми газетами и поражал не разнообразием закусок, а их количеством.
– От щедрот рынка столуетесь? – нейтрально, чтобы не обидеть коллег, поинтересовался Гринчук.
– От благодарного населения! – сообщил сержант, нарезавший сало, а Леша Ковалев дипломатично отвел взгляд.
– Зато у нас нет рэкета, – поддержал соратника старший сержант, расставлявший на столе посуду.
– Тады – ой! – Гринчук бесшумно поаплодировал, глядя на Ковалева. – По какому поводу, кстати, пьем?
– Поминаем… – хихикнул старший сержант.
Капитан недоуменно поглядел на старшего лейтенанта. Тот засмеялся:
– Было тут дело. В ту ночь, когда ураган…
Теперь засмеялись оба сержанта.
– Ладно, без ста граммов все равно не понять, – Гринчук пригубил стакан и отставил его в сторону.
