Полковник еще раз посмотрел на дверь, почти неразличимую в полумраке. То, что Гринчук опаздывал, могло быть и хорошим знаком. И плохим.
– Налейте мне шампанского, Полковник, – капризным тоном потребовала соседка по столику.
– Да-да, конечно, – спохватился Полковник, взял бутылку и налил даме вина.
Он отвлекся вначале этим, потом необходимостью сказать тост и чокнуться с парой, сидевшей за тем же столиком. И пропустил тот момент, когда в зал вошел Гринчук и сопровождающие его лица.
Почувствовал подвох он только тогда, когда услышал пробежавший по залу шумок.
Все смотрели на Гринчука. И было на что посмотреть.
Гладко выбритый, аккуратно подстриженный подполковник милиции в парадной форме, не торопясь, проследовал к сцене, поднялся по ступенькам и остановился возле ошарашенного конферансье. Оркестр вначале сбился с ритма, затем, сделал паузу и вдруг заиграл «Наша служба и опасна и трудна». Дирижер подумал, что шутку уместно будет поддержать мелодией.
Теперь уже почти все в зале решили, что видят первый номер шоу и зааплодировали. Милиция для них была чем-то вроде части пейзажа или исполнителями ролей в милицейских сериалах. Прошло уже достаточно много времени с тех пор, когда присутствующие в зале гости по делам лично общались с милиционерами. Даже с дорожной милицией, остановившей сгоряча шикарный лимузин, обычно все улаживали водители и телохранители.
Не аплодировали двое – Владимир Родиныч и, естественно, Полковник. Полковник поежился, поймав на себе жесткий взгляд Владимира Родионыча.
– Добрый вечер, господа, – сказал подполковник Гринчук в микрофон, отобранный у конферансье.
В зале снова зааплодировали и засмеялись, а конферансье попятился со сцены. Уж он-то точно знал, что ментов в программе концерта не было.
– Меня зовут Юрий Иванович Гринчук, – сказал Гринчук, не обращая внимания на смех и шум. – Я начальник оперативно-контрольного отдела.
В зале снова засмеялись.
В том, что сказал Гринчук ничего смешного, естественно, не было, но гости были настроены на развлечение. И готовы были смеяться даже от самых плоских шуток. А какая шутка может быть более плоской, чем наряженный в милицейский мундир актер, изображающий деловую активность на празднике.
Полковник представил себе, что Зеленый вот сейчас заявит что-то вроде «Караул устал» и еще стрельнет в потолок. Полковник застонал и закрыл глаза.
– Это один из этих? – спросила у Полковника соседка. – Из Ментов? Из актеров?
Гринчук переждал шум:
– Я уже три месяца нахожусь на этой должности и, к сожалению, не имел еще возможности представиться вам.
Аплодисменты. Смех.
– Владимир Родионыч, – Гринчук чуть поклонился в сторону столика, за которым сидел Владимир Родионыч, – пригласил меня на эту работу для того, чтобы я предотвращал и расследовал преступления и другие правонарушения, которые вы вдруг вздумаете совершать друг против друга.
Овации. Хохот.
– Владимир Родионыч предоставил мне возможность сегодня обратиться к вам всем, чтобы мне не пришлось посещать всех вас на дому.
– Посетите меня! – послышалось сразу несколько женских голосов.
– Он такой милый! – воскликнула соседка Полковника.
Тот, не открывая глаз, кивнул.
– Еще Владимир Родионыч просил меня предоставить отчет о проделанной работе, – Гринчук открыл папку, которую держал перед этим в руке.
Барабанщик из рок-группы выдал барабанную дробь.
Зал замер, ожидая развлечения. Понятно, что сейчас артист в мундире выдаст что-то особенно смешное. Или необычное.
– Здесь все, что я имею сообщить Совету, в лице Владимиры Родионыча – он с этим, я полагаю, познакомится завтра, после праздника, – Гринчук перевернул несколько листочков, – а я сейчас буду вынужден произвести некоторые действия, вызванные непосредственной необходимостью.
– Что сейчас чувствует Владимир Родионыч? – подумал Полковник, отстраненно так подумал.
В принципе, Гринчук выполняет распоряжения Владимира Родионыча. Он трезв и у него есть отчет. И он вполне укладывается в установленные сроки. Запрета на Новый год не было, а было даже приглашение. И, кстати, именно для более близкого знакомства с обществом.
Теперь Полковник ясно понимал, отчего у Гринчука по жизни с начальством складывались очень непростые отношения.
– Итак, – сказал Гринчук.
– Сейчас он достанет кролика из фуражки, – выкрикнул кто-то из гостей, почувствовавший себя на цирковом представлении.
Гринчук поправил фуражку и улыбнулся.
Господи, подумал Полковник, какая у него неприятная улыбка.
– Нет, я сейчас не буду доставать кролика. Я сейчас попрошу включить общий свет. Пожалуйста.
Зажегся свет.
– А теперь я попрошу охранников господ Студеникиных сдать мне не зарегистрированное оружие, которое они носят незаконно, – Гринчук посмотрел в сторону столика, за которым сидели Студеникины: муж, жена и две пятнадцатилетних дочки. Двое охранников семьи сидели на стульях возле стены.
Кто зааплодировал, но быстро замолчал, сообразив, что на шутку это не похоже.
Студеникин-старший, побагровев, начал подниматься из-за стола.
– Вы, Юрий Николаевич, можете не вставать, – сказал Гринчук, – а вот ваши охранники, Митя и Витя, пусть встанут, подойдут к сцене и сдадут мне оружие.
В зале вдруг наступила тишина.
Юрий Николаевич Студеникин открыл рот, глубоко вздохнул и посмотрел на охранников.
Охранники, массивной фигурой и короткими прическами похожие друг на друга как близнецы, медленно встали.
– Быстрее, пожалуйста, – сказал Гринчук ледяным тоном. – У меня слишком много работы.
Охранники немного растерянно посмотрели на хозяина, тот еле заметно кивнул. Лица охранников просветлели.
Медно грохнул в оркестре оброненный взволнованным музыкантом инструмент. Понятно было всем – Студеникин расценил милицейскую выходку как оскорбление. И разрешил своим людям самим найти приемлемый выход.
Никто из присутствующих дворян, естественно, вмешиваться не собирался. Приказывать чужим охранникам было не принято. Полковник оглянулся на Владимира Родионыча. Только он мог все остановить. Но Владимир Родионыч молчал с непроницаемым лицом.
Охранник медленно приближались к сцене, наслаждаясь, похоже, всеобщим вниманием. Они, в отличие от хозяев, ментов знали неплохо, и, как им казалось, от их беспредела, чисто конкретно были защищены. А вот мент, кажется, этого не понимал.
– Оружие, пожалуйста, вот сюда, – сказал Гринчук, указывая на край сцены.
Витя одним прыжком легко вскочил на сцену, за ним последовал Митя. Или это Митя первым прыгнул, а Виты вторым? Их вообще обычно путали.
