Батон замолчал. Ему очень хотелось сказать, что гранату кинул кто-то из пацанов, но челюсть и бок до сих пор ныли.
– Типа, я, – сказал Батон.
– А убить мальчишку не боялся?
– А мне по фигу тогда было. Они в нас из автомата стрелять начали…
– Подумай, – предложил голос.
– А хрен тут думать, – повысил, не подумавши, голос Батон.
Удар, падение, стон, возвращение на табурет.
Батон закашлялся.
– Кто предложил заехать во двор? – спросил голос.
– Никто. Так, вместе реш…
Удар, падение, стон, удар, крик, возвращение на табурет.
– А кореша твои сказали, что ты предложил.
– Врут…
Удар, пол, табурет.
– Я сказал.
– А почему именно туда?
– Так просто…
Упасть Батону не дали, но почкам и печени досталось.
– Честно, в натуре, в первый попавшийся…
Сознания Батон не потерял, дыхание, правда, восстановилось не сразу.
– А бабки куда дели? – спросил голос.
– Какие бабки? – Батон сжался, ожидая удара, но его не последовало.
– Не было денег? – спросил голос.
– Не было, – белее уверенным тоном подтвердил Батон.
– А почему на тот завод поехали?
Батон тяжело вздохнул.
Говорить на эту тему совсем не хотелось. Но и молчать не получалось.
– Помочь? – спросил голос.
– Я сам, – сказал Батон. – Все расскажу, типа. В натуре.
И рассказал. Его не перебивали. И даже перестали бить.
Рассказ получился не очень долгий, но подробный и, самое главное, правдивый.
– Все, – закончил рассказ Батон.
– Вот и хорошо, – сказал голос удовлетворенно. – Теперь ты немного посидишь тут, руки и глаза тебе развяжут. Но если ты дернешься не по делу, то, брат, извини. Болеть будет не долго, до самой смерти.
Голос был спокойный, но внушающий доверие.
Больше Батона и приятелей не беспокоили.
Они даже смогли уснуть со временем, не смотря на мокрую одежду.
Не всем так повезло той ночью. Мехтиев, например, уснуть не смог. Лечь в постель – лег. А уснуть – не вышло.
Али всю ночь ездил по городу и тоже, понятное дело, не спал.
Не спала, также, Инга. Браток почти до рассвета бродил по квартире, раз за разом вспоминая свой разговор с Гринчуком.
Гринчук успел перехватить для сна всего пару часов, потом его поднял звонок в дверь.
Это приехал Михаил.
Гринчук впустил его в квартиру, а сам некоторое время стоял в коридоре, пытаясь окончательно проснуться.
– Что у вас нового? – спросил Михаил.
– Мы с Братком пообщались, – сказал, борясь с зевотой Гринчук.
– Все выяснили?
– Ну, свои проблемы он обрисовал достаточно конкретно, – Гринчук сделал несколько приседаний, застонал, демонстративно хватаясь за поясницу. – Старый я, больной. Измученный бессонницей. Уже, наверное, четвертую ночь практически не сплю.
Гринчук печально посмотрел на свою расстеленную постель, махнул рукой и стал одеваться.
– Как там погода на улице? – спросил Гринчук.
– Идет снег. Это, кстати, видно и в окно.
– У меня только и проблем, что в окно смотреть, – сварливым тоном ответил Гринчук. – Жрать хочешь?
– Можно.
– Тогда сходи на кухню и приготовь на двоих. А я схожу под душ. Может, проснусь.
Под холодным душем Гринчук проснулся окончательно. Тщательно вытерся, оделся и вышел на кухню. Михаил стоял возле печки. На огне стояла кастрюля.
– Что это будет? – спросил Гринчук.
– Это будут пельмени из пакетов, – ответил Михаил.
– Я очень люблю пельмени из пакетов, – заявил Гринчук и сел на табурет возле стола. – Прикинь, вчера был в кабаке и ушел голодный. Бегаешь, как собака, и никто тебя не накормит, кроме Михаила, никто не приласкает.
– Кроме?
– Просто никто.
Гринчук посмотрел на часы.
– Сволочь, ты, Миша. Разбудить человека в семь утра. После того, как он проспал всего два часа.
– Было велено товарищем подполковником по прибытии немедленно явиться с рапортом.
– Является только черт во сне, – поправил Гринчук.
– Если бы я сказал «прибыть», то получилась бы тавтология «по прибытии прибыть».
– Какой ты образованный! – возмутился Гринчук.
– Естественно.
Михаил выловил шумовкой из кастрюли пельмень и внимательно на него посмотрел.
– Готово? – спросил Гринчук.
Михаил выключил под кастрюлей огонь.
– Что с Громовым? – спросил Михаил, перекладывая пельмени из кастрюли в тарелки.
– Самоубийство. И пропажа личного мобильного телефона. И наркотики в бачке унитаза. Ты не видел, у меня в холодильнике нет сметаны?
– Только сливочное масло.
– Вот ведь Браток бездельник. Пельмени купил, а сметану нет. А я люблю пельмени со сметаной.
– Я могу съесть обе порции, – предложил Михаил.
– Ага, сейчас, – Гринчук подцепил пельмень и сунул его в рот. – Горячо, твою дивизию!
– А у пельменей есть одно необычное свойство, – невозмутимо сказал Михаил. – Если, вынув их из кипятка, вы подождете некоторое время, то есть вероятность, что они остынут. Не обращали внимания?
– У меня нет времени. И я не люблю холодных пельменей.
– Время у вас есть, все начнется часов в десять.
– Это у вас все начнется часов в десять, а у нас все начнется гораздо раньше. Мне нужно попасть в один высокий кабинет до десяти часов. И, кстати, – Гринчук достал свой телефон, – как полагаешь, некий участковый инспектор в звании майора уже на работе?
– Рановато, – сказал Михаил.
– Это для другого рановато, а мой должен еще быть на работе.
– Вы хотели сказать – уже.
– Я хотел сказать и сказал – еще.
Гринчук набрал номер.
– Да, – ответил Гусак.
– Еще на работе? – довольным тоном спросил Гринчук.
– Да, – ответил Гусак.
– Сержантов сдали?
– Сдал.
– И бумаги уже все подготовили для проверки?
– Да.
– Не врите, майор, за ночь всех бумаг участковый привести в порядок не может. Они так специально придуманы, эти бумаги. Вы еще скажите, что и с вашими подопечными в микрорайоне я смогу побеседовать, и они подтвердят то, что о них написано в ваших бумагах?
