– Вот тебе и Мудрая сова, – протянул Руслан, любуясь седьмой и последней жемчужиной власти. – Странные эти богини.
– Очень красивая, – бесхитростно восхитилась Даша.
Он взял жемчужину с черной подушечки и вложил ей в руку.
– Возьми ее.
– Не могу… – Она попыталась вернуть подарок, но друг захлопнул компас, убрал в карман и с улыбкой спрятал руки за спину.
– Она твоя. Какой из меня повелитель! – Он посерьезнел. – Глупости это все. Пусть у тебя будет что-нибудь на память обо мне.
– Да я ведь и так не забуду…
– Помнишь, ты как-то спросила, что бы я подумал, расстанься мы навсегда? – тихо спросил он.
– Помню.
– Я тогда сказал, что не знаю… А на самом деле знаю. Я подумал, что и рая мне не нужно, лишь бы… – Друг запнулся.
– Он у тебя есть, – Даша окинула рукой солнечную поляну, – твой рай.
Руслан опустил глаза, голос его дрожал:
– Что мне рай без тебя? Навсегда – это ведь очень долго…
Она не знала что сказать. Навсегда – это не один, не два учебных года, навсегда – это никогда больше, ни на час, ни на минуту, ни на секунду. Навсегда – это невыносимо больно, если считаешь дни до нового письма, если не спишь от волнения при мысли о долгожданной встрече, навсегда – это страшно, если любишь так сильно, что сердце разрывается на части от мысли о разлуке.
– Ты побудешь еще немного?
– Конечно. – Она придвинулась к нему поближе и взяла за руку. – Помнишь, как мы познакомились?
Он все помнил, даже лучше нее. Солнце успело спуститься к золотым горам, когда уже не осталось абсолютно ничего, о чем бы они не вспомнили, о чем не поговорили, о чем бы не погрустили. Они долго молчали, сидя друг перед другом, прежде чем Даша спросила:
– Хочешь что-нибудь передать родителям?
Друг горько усмехнулся:
– Думаешь, тебе кто-нибудь поверит?
– Мои мама с папой мне всегда верят.
Руслан склонил голову и еле слышно произнес:
– Наверно, именно поэтому твой рай там, а мой тут.
Она пожалела, что спросила, но слов уже не воротишь, поэтому Даша предложила:
– Давай я скажу им, что у вас с бабушкой все хорошо!
Он долго не отвечал, а потом со вздохом покачал головой:
– Не нужно ничего говорить, не хочу, чтобы они сказали тебе что-нибудь обидное.
Даша вздохнула.
Она могла окружить его любящими людьми и животными, показать прекрасные страны, но не могла забрать с собой домой, не могла подарить ему новых родителей, не могла стереть дурные воспоминания – и не могла остаться.
– Какой чудесный сегодня закат! – глядя, как отражаются розовые лучи в его глазах, промолвила Даша. – Будем прощаться…
Солнце почти скрылось, а они все сидели, бросая друг на друга робкие взгляды.
– Обещай быть счастливым, – попросила она.
– Я буду, обязательно буду, и ты тоже! – Руслан наклонился к ней и коснулся губами щеки. – Будь самой счастливой!
Он впервые сам ее поцеловал, легко и непринужденно. Ей стало грустно оттого, что он не делал этого раньше.
Друг смущенно улыбнулся.
– Ты тоже меня поцелуй, ладно?
Если бы не подкатывавшие к глазам слезы, она бы рассмеялась. Его просьба показалась такой хорошей – такой же, как он сам. А его смущенную улыбку ей захотелось запечатлеть в памяти навсегда – ровно настолько, насколько они расстаются.
Мама говорила, что мальчиков целовать не стоит, они, бывает, хитрят. Но Даша знала наверняка: то какие-то неправильные мальчики, и пусть мамы другим девочкам говорят про них, ведь больше ни у кого нет такого Руслана, как у нее. Она поцеловала его нежно-нежно в губы, ведь на прощанье, ведь в последний раз.
Если любишь, нужно покрепче обнимать и почаще целовать. Никогда не знаешь, когда наступит последний раз. А уж если знаешь, что больше никогда-никогда, то нужно еще говорить, и она сказала:
– Я люблю тебя… и ни за что не забуду.
– И я люблю тебя и ни за что не забуду, – как эхо повторил он.
Даша закрыла глаза. Она подумала о родителях, как раньше, когда оказывалась в опасности или в шаге от гибели. Впервые – в золотоносных пещерах гномов, потом под водной в долине Зеленых холмов, и над кипящей лавой в королевстве Огня, и в подземной тюремной камере крепости Галексиса. Всякий раз, сталкиваясь со смертельной опасностью, девочка интуитивно искала защиты у родителей, готовая покинуть этот страшный мир. Мир, который в порыве ярости, боли, отчаянья и ненависти создала сама и сама же испугалась, когда он ожил. Шаг за шагом она вела по нему своего лучшего друга, и все в ней сопротивлялось осознанию, запертому внутри тысячью замками, что однажды ей придется отпустить Руслана. Оставить тут, а самой уйти.
Прежде мир не был закончен, ее бегство из него раньше времени было бы подобно поступку художника, бросившего картинку незавершенной. Девочка не могла так поступить, она должна была закончить работу во что бы то ни стало. Но ненависть, которую несла в сердце, только больше окрашивала ее волшебный мир темными красками. Он все больше походил на ад. Она упорно искала дорогу домой для себя и для друга, не желая мириться с тем, что дороги их навсегда разошлись. И чтобы дотянуться до Бога, до златых врат и до того самого неба, среди тьмы, воцарившейся в душе, через боль и слезы пришлось отыскать свет. Он преобразил все вокруг и указал им путь…
Темнота стала постепенно рассеиваться.
Девочка слышала голос, ласковый и родной, почувствовала, что друг все еще держит ее за руку, и увидела какие-то нечеткие очертания. Мамин голос становился все громче. Даша уже различала отдельные слова, она вдохнула приторный запах цветов, а еще – чего-то терпкого и неприятного, пахнущего аптечкой. Совсем не такой аромат витал в чудесной стране Восходящего солнца.
Голова закружилась, девочка увидела темные стены и потолок с ярким пятном, все вокруг вертелось, точно заведенный волчок.
Этот потолок она прежде видела – в тот раз, когда висела на канате над огненной лавой и слышала тихий голос отца. Тогда девочке очень хотелось увидеть папу, но она боялась: ей казалось, она забыла что-то важное. Нечто такое, что важнее желания увидеть родителей. В глубине души она всегда знала ответ и никак не могла смириться и найти в своем сердце прощенье. Если бы она не оступилась у водопада, если бы научила друга плавать, если бы он не был таким хорошим, если бы…
Она могла бесконечно задаваться вопросом «Почему так произошло?».
И лишь в конце долгой-долгой дороги домой Даша поняла: на некоторые вопросы нет ответов, и самое лучше, что можно сделать, – это придумать их самостоятельно.
Голос мамы теперь не казался громким, он доносился откуда-то сбоку, прямо под светлым пятном на потолке. Комната перестала кружиться, девочка догадалась, что пятно на потолке – это свет от горящей на тумбочке лампы. Затем увидела расставленные по углам букеты цветов, огромные, большие и поменьше, увидела свои игрушки, а еще – каких-то незнакомых ей медвежат, зайцев, кукол. Но это была не ее комната в городской квартире и даже не чердак на даче, где родители сделали ей уютный домик, а совсем незнакомое место. Зато рядом, склонившись над книжкой, сидела мама, и было совсем не страшно.
