Говоря так, Андрей нисколько не погрешил против истины —
Кара на самом деле рисовала удивительные портреты. Не владея техникой, не имея
понятия о перспективе, не выверяя пропорций, она умудрялась изобразить человека
таким, каким он был. А Андрей, при всей его учености (семь лет художки, плюс
четыре года занятий живописью в архитектурном институте), мог только детально
копировать черты лица, фигуру. Его портреты получались умелыми, но не живыми…
— У тебя есть дар, — добавил Андрей. —
Настоящий дар. Тебе надо учиться… Хочешь, я найму для тебя педагога?
— Нет, — засмеялась Кара. — У меня уже есть
педагог, это ты… — Она нежно поцеловала его в испачканную краской
руку. — Мне нравится заниматься с тобой… живописью…
Андрей бросил кисти, вытер руки о футболку, схватил Кару на
руки и потащил в комнату.
— Куда? — смеясь, воскликнула она. — Ты не
закончил пейзаж…
— По-моему, нам пора задуматься о наследниках.
— Но ты же еще не окончил институт! Мы обещали отцу,
что повременим…
— Я думаю, он не сильно расстроится, если станет дедом
на полгода раньше! — Андрей горячо поцеловал Кару в губы. — Знала бы
ты, как мне надоели эти презервативы!
— Мне тоже, но мы должны повременить…
Андрей бросил Кару на кровать, молниеносно скинув с себя
одежду, опустился рядом с ней, прижал к себе.
— Ты бы хоть руки вымыл, — игриво отпихнула его
Кара, но у самой в глазах уже полыхало желание.
— Потом, — пробормотал он, припав губами к ее
груди. — Все потом…
Одной рукой нащупав на тумбочке презерватив, другой Андрей
начал стаскивать с Кары юбку. И в этот интереснейший момент в дверь постучали.
— Кто там? Марианка, ты? — крикнул Андрей, не
прекращая своего занятия.
— Дети! — раздался из-за двери бабушкин
голос. — Боюсь, что вам придется открыть…
Чертыхаясь, Андрей сполз с кровати, натянул на себя штаны и
пошел открывать. Кара, вернув юбку на место, осталась лежать.
— Рисуете? — весело спросила Бэла Ашотовна, указав
на перепачканные краской руки внука. — Молодцы… Тебе, Дюсик, надо больше
заниматься, скоро диплом…
— Ты, бабуля, пришла только за тем, чтобы напомнить об
этом?
— Я пришла сказать, что тебя ждет отец. Он в столовой с
дядей Арамом.
— А я зачем им нужен?
— Отец хочет взять тебя с собой в Москву.
— Без меня никак? — расстроенно протянул
Андрей. — Ты же знаешь, у меня экзамен на той неделе, мне надо заниматься…
— Андрей, ты должен ехать. Поездка не просто деловая.
Папа хочет поосмотреться там… — Бабушкино лицо помрачнело. — Здесь
опасно оставаться. Абхазы с грузинами конфликтовать начали. Это может привести
к настоящей войне…
— Отец хочет увезти нас отсюда? — поразился Андрей.
Он знал — в стране назревает война, но наделся, что их она не коснется. —
Но почему? Мы-то к абхазо-грузинскому конфликту какое имеем отношение? Мы
просто здесь живем…
— Попадем между молотом и наковальней! Пострадаем, как
и все, живущие здесь!
— Кто посмеет тронуть Барса и его семью?
— Ты не знаешь, что такое война, поэтому так
говоришь! — Бэла Ашотовна строго посмотрела на внука. — А я знаю —
Великую Отечественную пережила — и говорю тебе, она коснется всех! Нас, может,
и не тронут, тут ты прав, но в стране начнутся перебои со светом, топливом,
медикаментами! Наступит бардак и анархия. Кучи уродов, прикрываясь благородной
идеей, будут бегать с автоматами и творить беспредел…
— Бабушка, ну у тебя и жаргон!
Бэла Ашотовна раздраженно махнула на внука рукой, не
принимая его шутливого тона, и продолжила:
— А наш бизнес! Подумай об этом! Кто будет строить
дома, когда по улицам ездят танки? Кто поедет сюда отдыхать, кто станет
покупать наше вино? Никто! В цене будет лишь оружие, но Карэн, я надеюсь, не опустится
до его продажи… — Она быстро перекрестилась. — Вот поэтому я
поддерживаю сына! Уезжать надо… Только не в Москву, конечно, чего нам там, в
столице, делать? Можно же в Адлер, к Каринэ, перебраться… Или в Сочи, Туапсе,
Краснодар! Но Карэн настаивает на Москве. Говорит, там настоящая жизнь! Сейчас
вот фирму хочет там открыть, потом дом купить и нас перевезти…
— Значит, мы с ним уедем надолго?
— На две недели как минимум…
Услышав это, Кара низко опустила голову. Бабушка заметила и
ворчливо проговорила:
— А ты думала, он всю жизнь у твоей юбки будет? Нет,
милочка, у мужчин свои дела. Он и так на заочное перевелся, чтоб с тобой не
расставаться, работу стал на дом брать, чтобы пораньше возвращаться…
— Я все понимаю, Бэла Ашотовна, но не представляю, как
буду две недели без него…
Кара и в самом деле не представляла — за два года брака они
не расставались больше чем на три дня. Так повелось с самого начала. До
женитьбы Андрей постоянно жил в Сухуми (отец снял ему квартиру недалеко от
института), а домой приезжал только на выходные. Женившись, он перевелся на
заочное: расставаться с Карой на неделю он не хотел, ездить домой каждый день
не мог, а просить ее переселиться к нему в съемную квартиру не смел — что она
будет делать одна в четырех стенах, когда он с утра до вечера на лекциях?
— Скажи лучше, что ты боишься оставить ее без
присмотра, — сказал ему на это отец. — Думаешь, что она от скуки
глупостей натворит… И правильно думаешь, женщины все глупости от скуки и
делают. Да еще чтобы доказать, что они не хуже других…
— Я доверяю ей, папа, просто не хочу, чтобы она
страдала.
— Иногда можно и пострадать…
— Зачем? Я же запросто могу перевестись на заочное. Это
будет лучше не только для Кары, но и для тебя — я смогу больше помогать тебе в
работе. К тому же у меня появится свободное время на архитектурные проекты. Ты
сам говорил, мне пора начать проектировать здания, которые мы возводим…
— Все время, которое у тебя появится, ты посвятишь
своей маленькой женушке, — со смешком сказал отец. — Уж мне ли не
знать!
— Сейчас она нуждается во мне… Я учу ее языкам. Учу
писать, читать, есть ножом и вилкой.
— Этому ее учит твоя мама. — Карэн шутливо
погрозил сыну пальцем. — Ты же занимаешься с ней совсем другим…
— Папа!
— Только прошу, сын, следи, чтобы игры ваши не привели
к случайному зачатию! Отучишься, тогда рожайте, а сейчас рано…
Тогда Андрей отцу и пообещал, что подарит ему внука не
раньше, чем через три года. Потом он сообщил об этом жене. Кара пришла в ужас!
— Дети от бога, — кричала она, обливаясь
слезами. — Раз он их дает, значит, так надо! А вмешиваться в его деяния —
грех!
