— А че?
— Интересный ты человек, поболтать с тобой хочу… —
Он притормозил у обочины. — Не возражаешь?
— Ну давай поболтаем, — хмыкнул Христос, пульнув
«бычок» в кусты. — А о чем?
— О женщинах.
— Неинтересно.
— Почему?
— Я импотент.
— А мы не о твоих говорить будем…
— Я о них вообще разговаривать не хочу. Это как в
анекдоте про станки. Знаешь такой?
— Нет.
— Красавица приехала на юг. День лежит на пляже, два
лежит, неделю лежит, на мужиков ноль внимания. Один не выдержал — подошел,
спрашивает: «Почему вы, такая молодая-красивая, все одна да одна? Кругом
столько мужчин!» Она ему: «Вы кем работаете?» Он: «Токарем». «Вот и
представьте, приехали вы на море, а кругом станки, станки…» — Христос вытянулся
на сиденье, закинул руки за голову. — Для меня бабы все равно что станки
для токаря… Неинтересно!
— А о чем интересно?
— Н-у-у, — выдал он любимое междометие. — Не
знаю… Я ваще говорить не люблю. Только курить и рисовать.
— Ты рисуешь?
— Маленько…
— Я тоже.
— Да?
— Когда-то учился на архитектора.
— А я на художника-реставратора. — Христос сбросил
кеды и почесал большим пальцем одной ноги щиколотку другой, но после не стал
обуваться, так босым и остался. — Церкви всю жизнь реставрировал, иконы,
фрески писал… Толька тезка не оценил моих богоугодных трудов — скинул меня с
высоты двухсот метров…
— Как скинул?
— Обыкновенно! Я на лесах стоял, фасад расписывал, а он
взял меня и толкнул…
Андрей покосился на собеседника с сомнением — обкурился или
просто ненормальный, — а Христос, заметив его взгляд, рассмеялся:
— Да не боись, не кукукнутый я! Тезка из гипса был.
Фигура такая в полный рост. Мы храм на деньги одного нового русского реставрировали.
А они ж любят, чтоб все бога-а-ато было. Вот и велел храм статуями украсить.
Самую главную когда поднимали, веревка сорвалась, и гипсовый боженька меня
своим перстом по тыкве долбанул… Я вниз и кувыркнулся. — Он стукнул себя
указательным пальцем в лоб. — А в память о божьей милости вот этот шрам
остался — говорят, я, когда свалился, лбом о лежащую на земле (ее еще поставить
не успели) церковную ограду приложился. А она вся была крестиками украшена.
— Тогда ты чуть не умер?
— Не-е. Тогда я только переломался сильно. Лежал, как
мумия из фильма, весь перемотанный, и думал, что ж за несправедливость — я на
него всю жизнь горбачусь задарма, а он меня перстом! Обиделся я, короче, и
больше к церквям ближе чем на десять метров не подхожу…
Христос замолк и вновь полез за папиросой. Пока он
раскуривался, Андрей досадовал на себя за то, что позволил увести разговор в
сторону от живописи. Тогда можно было бы показать альбом Кары, а там…
— Что у тебя за альбомчик на заднем сиденье
лежит? — спросил Христос, ткнув большим пальцем за спину.
— Я его всегда с собой вожу, чтобы зарисовать
интересное… Другие фотографируют, а я рисую… Хочешь посмотреть?
— Ну давай.
Андрей дал. Христос начал листать, внимательно вглядываясь в
рисунки.
— Врун ты, парень, — сказал он, дойдя до середины.
— Почему?
— Или ты не учился на архитектора… — Христос
бросил альбом на колени Андрею, он оказался раскрытым на странице, где Кара
запечатлела кандидата в президенты господина Архипенко. — Или не ты
рисовал эти портреты.
— С чего ты взял?
— У автора есть талант, но нет школы. Выпускник
архитектурного института не мог так нарисовать.
— Ладно, поймал… Это не мои работы…
— А чьи? Этому человеку надо позаниматься с педагогом —
он может стать отличным художником. — Христос, склонив голову набок, посмотрел
на портрет. — Ты знаешь этого чувака?
— Видел по телику…
— Голову даю на отсечение — вор.
— Политик.
— Вот я и говорю… — Он перекатил во рту свою
капсулу, сунул за щеку, почмокал, как конфеткой. — Удалось художнику нутро
передать. Вроде рожа благостная, а глаза змеиные… На фотке такого не увидишь.
— А что скажешь про эту девушку? — спросил Андрей,
перелистнув страницу и подсунув Христу портрет Даши. — Кто она?
— Шлюха, — тут же ответил тот.
— Это ты тоже по глазам понял?
— Нет, просто я ее знаю.
— Знаешь? — еле сдерживая нетерпение, переспросил
Андрей. — Откуда?
— Да так… Встречались.
— Где можно с такой красавицей повстречаться, не
подскажешь?
— Нет.
— Секрет фирмы?
— Вот именно.
Христос замолк, сложив губы в таинственную улыбку Моны Лизы,
Андрей тоже безмолвствовал — он не знал, что сказать, не знал, что сделать…
Планируя вчера эту встречу, он думал припугнуть рабокурьера (пушкой или Лютым),
а теперь понял: пугать человека, у которого за щекой вместо «тик-така» капсула
с ядом — бесполезно.
— Ну что, парень, тупик? — хохотнул Христос,
задорно сверкнув большими карими глазами. — Не знаешь, что еще придумать?
Плохо подготовился, значит…
— Я не…
— Я тебя сразу раскусил, как только увидел. — Он
подтянул ноги и уселся по-турецки, выставив на обозрение свои грязные
пятки. — Ты бы хоть машину сменил и прикид, артист! Разве можно поверить в
то, что человек в «Армани» и на «Мерседесе» у Эда на посылках? — Христос
высунул язык, поиграл капсулой, как бы напоминая о ней. — Про нее я тебе
рассказал, чтобы ты время не тратил на угрозы! Меня не запугаешь.
— Это я уже понял, — пробормотал Андрей.
— Вот и славно. А теперь или высаживай меня, или вези.
Мне домой надо.
— Скажи хотя бы, куда ты девушку доставил…
— Зачем тебе?
— Это моя жена…
— Она не твоя жена.
— Она нет, но моя жена с ней была знакома. Их обеих на
днях убили…
— Убили? — Казалось, Христос сильно
удивился. — Но кто?
— Я это и пытаюсь выяснить… Помоги мне. Ответь на
несколько вопросов, и все.
— Да пошел ты на хрен! — Христос резко опустил
ноги и стал всовывать их в кеды. — Больно мне надо тебе помогать, я не
альтруист!
— Я заплачу за информацию. — Андрей вытащил
портмоне, раскрыл его, вытряс все наличные, протянул Христу. — Здесь около
тысячи долларов, если мало, я сниму еще…
Христос, не взглянув на деньги, продолжал шнуровать кеды.
Закончив это занятие, он распрямился, потянулся к ручке двери, намереваясь
выйти из машины, но замер, так и не открыв ее. Он увидел фотографию Кары в
портмоне Андрея. Увидел и застыл!
