…Неделю спустя они сидели в маленьком французском бистро,
пили кофе и болтали о какой-то ерунде. Столик их стоял у окна, и за разговором
можно было смотреть на улицу, разглядывая прохожих — Кара любила это занятие, а
иногда зарисовывала интересных персонажей косметическим карандашом на бумажных
салфетках. Вот и сейчас она набрасывала портрет чудаковатой старушенции,
разговаривающей со своей собачонкой у дверей расположенной на другой стороне
улицы аптеки.
— Надо купить тебе альбом для рисования и набор простых
карандашей, — с улыбкой сказал Андрей. — Иначе ты изведешь в
ресторанах все салфетки и израсходуешь весь запас косметических средств…
— Купи, — кивнула головой Кара, не отрывая взгляда
от своего «творения».
— А то виданное ли дело — малевать портреты сумасшедших
старушек карандашами «Шанель»!
— Готово! — воскликнула она и передала Андрею
салфетку. — Похоже получилось?
— Очень. Сразу понятно, что бабка с приветом.
— Почему это?
— Потому что на голове у нее кастрюля с ручками.
— Это не кастрюля, а шапка! — возмутилась
Кара. — А то, что ты назвал ручками…
— Бабкины уши?
— Волосы! — Она шутя стукнула его кулачком в
плечо. — Посмотри на ее прическу! Два куцых хвостика над ушами. А сверху
нахлобучена шапка…
— Над хвостиками тебе придется поработать. Не
впечатляют!
— Ух, вредина!
— А песику надо дорисовать уши, а то он похож не на
питбуля, кем, собственно, является, на игуану какую-то.
— Сам бы попробовал косметическим карандашом порисовать
— посмотрела бы я на тебя!
Андрей обнял ее и чмокнул в щеку. Когда Кара кипятилась, она
становилась невозможно хорошенькой — личико ее розовело, тонкие надломленные
бровки сходились на переносице, глаза становились похожими на спелые вишни — и
Андрей всегда с умилением наблюдал за этими метаморфозами.
— Подлиза, — буркнула Кара, но не отстранилась, а
еще теснее прижалась к плечу Андрея.
— Даю тебе шанс реабилитироваться, — бодро сказал
он. — Вон посмотри, какой колоритный тип стоит на тротуаре! Просто Мефистофель!
А главное, ни шапки, ни хвостиков — абсолютно бритый череп!
Сказав это, он ткнул пальцем в стекло, за которым на самом
деле материализовался мужчина демонической наружности: худой, высокий, лысый,
черноглазый, скуластый, к тому же с ног до головы задрапированный черной
материей — на нем были черные брюки, пальто (длинное, узкое, с высоким
воротником-стойкой) и шарф. Руки он держал в карманах, но Андрей был уверен,
что перчатки на нем того же траурного цвета.
Кара проследила за рукой Андрея — перевела взгляд со стола,
где лежал ее рисунок, на окно. Когда она начала поворачивать голову, на ее
губах еще не затухла улыбка, но в тот момент, когда ее глаза уперлись в черную
фигуру мужчины, улыбка не просто сползла, а будто вывернулась — уголки губ были
приподняты, а тут опустились, как на театральной маске, символизирующей драму.
— Хазар, — прошептала Кара, едва шевеля губами.
— Кто? — Андрей перевел взгляд с ее лица на лицо
мужчины. — Кто это?
Кара не ответила, похоже, она и не слышала вопроса — как загипнотизированная,
она смотрела в черные глаза незнакомца, похожая в этот миг на кролика,
окаменевшего под взглядом удава.
— Ты знаешь этого человека? — вновь обратился к
ней Андрей.
— Да, — выдохнула-таки она.
— Это твой бывший клиент?
— Нет.
— А кто?
— Так… Знакомый.
Андрей отвернулся от окна, сосредоточившись на Каре. Рот ее
принял привычную форму, однако с лица схлынула вся краска, со всего лица,
включая глаза — только недавно они были темно-карими, шоколадными, а теперь
будто выцвели.
— Да что с тобой такое? — испугался Андрей. —
Что случилось?
— Нет, нет, ничего, — залепетала она.
— Ты боишься этого человека?
Она не ответила, только поежилась.
— Если да, ты мне скажи… Я разберусь с ним. Кто он?
Маньяк какой? Или твой кредитор? А может, бывший сутенер? — Она затрясла
головой. — Полицейский? Бандит? Шантажист? Кто?
Кара сжалась, из глаз ее потекли слезы, из-за них радужка
стала еще светлее.
— Да ну тебя! — Андрей вскочил и зло отодвинул
стул. — Я сам у него спрошу!
— Нет! — выкрикнула Кара, повиснув на его руке.
Но Андрей стряхнул ее, бросился к входной двери и выскочил
на улицу. Однако на том месте, где несколько секунд назад стоял «Мефистофель»,
уже никого не было. Более того, его длинной черной фигуры Андрей не увидел и в
отдалении. Незнакомец будто испарился.
— Леди, вы не видели, куда пошел лысый господин в
черном пальто? — спросил Андрей у старушенции, подлетев к дверям аптеки,
возле которых она по-прежнему топталась. — Такой высокий, худой…
Старуха поджала губы и тряхнула головой, наверное, не
поняла, чего от нее хотят, так как Андрей задал свой вопрос на английском. Он
повторил его на французском, но и его она не знала. А вот в голландском он был
не силен, так что поговорить не получилось. Пришлось ни с чем возвращаться в
бистро.
Кару он за столиком не застал — как сказал официант «мадам
ушла в уборную». Андрей двинулся в сторону туалетов. Дойдя до двери в женский,
остановился и постучал.
— Кара, ты там? — крикнул он.
Ответа не последовало.
— Откликнись, иначе я войду!
Тут дверь распахнулась и на пороге показалась Кара.
Порозовевшая, с вполне адекватным взглядом, только очень напряженная.
— Ты в порядке? — спросил Андрей, вглядываясь в ее
лицо.
— Да, — просто ответила она.
— Ничего не хочешь мне сказать?
— Нет.
— Почему?
— Не сейчас.
— Кто он, ты, по крайней мере, можешь мне объяснить?
— Потом, Андрюша. Все потом, умоляю! — Голос ее
сорвался, лицо вновь исказилось.
— Ладно, ладно, — успокаивающе проговорил
он. — Как скажешь… Потом так потом.
Она взяла Андрея под руку и потянула в зал. Холод ее ладоней
чувствовался даже через плотную ткань его пальто.
— Ты замерзла? — обеспокоенно спросил он, усадив
ее на стул. — Хочешь горячего кофе с коньяком?
— Нет, я хочу домой…
— Домой?
— В отель.
— Но мы же собирались с тобой в зоопарк…
— Завтра, в зоопарк завтра. — Она схватила
салфетку с портретом старухи-собачницы, скомкала ее и швырнула обратно на стол.
Руки Кары при этом слегка подрагивали. — Сейчас я хочу побыть с тобой
наедине…
