— Бабушка жила с вами?
— Да! Она была главой семьи… У нас вообще матриархат
царил.
— И это ты называешь матриархатом? — чуть не
поперхнулась Каролина. — Прислуживание мужикам?
— Мама с бабушкой из отца веревки вили, а моя сестра
Марианна от них не отставала. Он делал все, что они просили. А в благодарность
за это женщины Карэна Караяна изображали покорность. Давали понять отцу, что он
главный… Согласись, когда муж выполняет все капризы, можно раз в месяц и
приветить его друзей…
Каролина хотела расспросить Андрея о семье, но внутреннее
чутье ей подсказывало, что этого делать не стоит. Что-то с женщинами семьи
Караян произошло — что-то нехорошее! — раз Андрей с отцом живут вдвоем. Уж
не несчастье ли какое типа автокатастрофы? Или все гораздо прозаичнее, и мать
Андрея просто ушла от мужа к другому мужчине, забрав с собой дочь, а бабушка от
старости скончалась?
— Да, я совсем забыл сказать! — Андрей спешно
прожевал кусок тунца и промокнул рот салфеткой. — Тебе удивительно идет
это платье… Очаровательно выглядишь…
Каролина в ответ лишь кивнула — «спасибо» говорить глупо, «я
знаю» еще глупее, а «я ждала от тебя совсем других слов» просто идиотизм.
— Но вы совсем с сестрой не похожи… — продолжал
он. — Как будто и не родные.
— В детстве нас было не отличить.
— А мы с Марианной и в детстве были разными. Она на
мальчика походила, я на девочку. Я лет в семь все младенческие фотографии
порвал — так мне не нравилась своя девчачья физиономия…
— Ты наверняка был очень хорошеньким…
— Да уж. Просто как кукла. Меня принимали за девчушку и
задаривали пупсами.
— Когда же ты возмужал?
— Лет в двенадцать. Когда поперли усы и прыщики…
— У тебя были прыщики?
— Ты так удивляешься, будто я признался в том, что
раньше у меня был игуаний хвост! — Андрей сдул волосы со лба. Оказалось,
под челкой у него маленький шрамик. — Да, я цвел, как и все подростки, до
той поры, пока меня не сделали мужчиной… Потом все прошло…
— Откуда у тебя этот шрам? — Каролина коснулась
его лба — ей так хотелось еще раз дотронуться до его кожи.
— Это мы с Марианной в детстве подрались — она меня
камнем по тыкве долбанула, чтобы я не ломал ее песчаных замков…
— А мы с Дашей совсем не ссорились. Только иногда я на
нее дулась за то, что она воровала у меня сладости… — Каролина отложила
вилку, подперла подбородок кулаком и начала вспоминать: — Мама выдавала нам
одинаковое количество конфет, но сестра съедала их зараз, а я растягивала
удовольствие, и когда у Дашки оставались лишь фантики, у меня была целая горсть
карамели. И так каждый день. В итоге недели через две у меня накапливался целый
мешок, который я прятала, но она его всегда находила. Обнаружив конфеты, Дашка
таскала по паре штук, думая, что я не замечаю… Она же не знала, что я, перед
тем как запрятать конфеты, несколько раз их пересчитывала…
Всегда, вспоминая об этом, Каролина немного смущалась. Ей
казалось, что складировать, а тем более пересчитывать конфеты глупо и стыдно.
Сидя в углу перед горой карамели, она видела себя эдаким Кощеем, который «над
златом чахнет». Но вместо злата у нее были конфеты, вафли и маленькие пачки с
печеньем «Южная ночь». Именно поэтому в детстве она не жаловалась маме на
сестру, именно поэтому, уже повзрослев и перестав заначивать сладости, она
никому в свом детском «грехе» не признавалась. Никому до Андрея…
— А я сигареты прятал. Таскал у отца по одной. Потом,
когда он пачку выкидывал, доставал ее из ведра, засовывал туда сигареты и
продавал…
— Но она же была незапечатанная!
— В те годы даже «бычки» покупали! Банками! В стране
был дефицит сигарет, тем более хороших. А мой отец курил только хорошие… —
Он рассмеялся. — Я тогда на отличный мотоциклетный шлем себе заработал…
Он хотел еще что-то рассказать, но тут у него затренькал
сотовый. Ее сотовый. Андрей выудил его из кармана, глянул на дисплей.
— Это я напоминание себе поставил, чтобы телефон тебе
вернуть! Спасибо, что дала попользоваться.
— Если он тебе еще нужен…
— Я свой подзарядил, так что…
Он выключил аппарат, перевернул его, собрался снять заднюю
панель, чтобы вытащить свою сим-карту, но тут телефон разразился маршем Тореадора,
и Андрею пришлось ответить. По-русски он произнес только «Алло», все остальное
по-армянски, и, естественно, Каролина ничего не поняла (вернее, поняла одно —
ей пора учить этот язык), но, судя по лицу Андрея, разговор был серьезным.
Закончился он довольно быстро — она не успела разделаться с куском
колбасы, — и сразу же Андрей начал вытирать рот салфеткой, что говорило о
его желании незамедлительно закончить трапезу.
— Мы уже едем в «Форточку»? — по-своему расценила
его поведение Каролина.
— Поездку придется отложить, — с сожалением
ответил Андрей.
— Почему?
— Хан просит меня подъехать в одно место… Прямо
сейчас. — Он схватил бутыль с соком, приложился к горлышку и, не прекращая
пить, стал подниматься из-за стола. — Я возьму твою машину, ладно? До
«Готики» хотя бы доеду. А там мой «Мерседес» — Гурген его уже пригнал со
стоянки аэропорта…
— Можно мне с тобой? — выпалила она, вскакивая.
— Нет.
— Ну, пожалуйста….
— Нет, Каролина, там ты будешь лишней. — Он
чмокнул ее в макушку. — Как только я закончу дела, сразу позвоню тебе, и
мы поедем в «Форточку». — Андрей чмокнул ее еще раз, теперь в лоб. —
Добежишь до «Готики» или мне попросить пригнать машину сюда?
— Добегу.
— Молодчинка, — ласково сказал Андрей и поцеловал
ее в нос. — А теперь я убегаю. Жди звонка часа через два!
И он убежал, оставив Каролину в компании недоеденного тунца
и грязной сковороды. Каро посидела немного, вяло жуя сырокопченую колбасу,
потом лениво поднялась и начала убирать со стола. Когда с него исчезла
последняя хлебная крошка, стертая детской футболкой Дашки, Каролина схватила с
холодильника пачку сигарет, зажигалку и, сунув все за вырез платья, полезла на
крышу гаража. С юности она любила сидеть на ней. Именно на крыше, прогретой
солнцем, заваленной абрикосовыми косточками (сами абрикосы, упавшие на нее,
Каро съедала), она мечтала о любви. Повернувшись спиной к улице, лицом к морю,
она грезила о своих любовях — светлых, темных, пепельно-седоватых — там же
оплакивала несбывшиеся надежды. Сейчас ей не хотелось грустить, хотелось
радоваться и мечтать (это, говорят, не вредно!), и пусть Андрей ее даже не
поцеловал в губы, и пусть не сказал, как ему с ней хорошо, она все равно будет
радоваться и мечтать… Сегодня она может позволить себе такую роскошь!
Часть 3. «Чужие маски»
Глава 1
Лето. Хоста-Адлер 200… г. Андрей
Когда Андрей подъехал к знакомому забору, у ворот уже стояла
машина. Тоже «Мерседес», но не пижонский серебристый кабриолет, а мощный черный
«шестисотый» с бронированными стеклами. Чуть поодаль был припаркован чернильного
цвета «Лендкрузер» с алым драконом на передней двери. Рядом с джипом стояли
четыре бугая с такими тупо-жестокими лицами, что на их фоне Лютый показался бы
интеллектуалом-пацифистом с двумя высшими образованиями и маячившей на
горизонте докторской степенью. Естественно, «мальчики» Хана были при оружии,
при рациях и, похоже, при бронежилетах.
