— Гурген все такой же задохлик, как раньше?
— Что ты! Теперь в нем центнер веса…
Услышав об этом, Марианна засмеялась — она помнила
двоюродного брата тощим, как щепка. Вдруг ее мелодичный смех оборвался. Нет,
сначала раздался звон, потом треск, и только после этого наступила тишина…
Безмолвие продлилось одно мгновение. Почти тут же его
разорвал грохот — это упала с подоконника Марианна. Потом со звоном посыпались
стекла, покатился по полу сшибленный горшок с кактусом…
Андрей кинулся к сестре. Она лежала лицом вниз, засыпанная
осколками стекла, и тяжело со свистом дышала. По ее худенькой спине струилась
кровь.
— Она порезалась стеклом, да? — испуганно
выкрикнула Каролина, подлетая к Марианне и падая перед ней на колени. —
Когда оно треснуло, осколок попал ей в спину?
— Она ранена, — бросил Андрей, раньше чем Каро
заметивший под правой лопаткой пулевое отверстие. — В нее стреляли…
Он перевернул сестру на спину. Спереди вся футболка тоже
была красная — пуля прошла навылет, и из выходного отверстия била струя крови.
Андрей с ужасом смотрел на этот фонтан, не зная, что делать. Он попытался
заткнуть рану пальцами, но Марианна отбросила его руку.
— Не трогайте меня, — прошептала она. — Еще
заразитесь, чего доброго…
— Надо вызвать «Скорую», — в панике выкрикнула
Каролина.
— Она не успеет…
— Тогда я побегу за врачом, ведь должен тут быть врач!
Она сорвалась с места и бросилась вон из домика. Андрей не
стал ее останавливать, хотя прекрасно понимал, что сестре уже никто не поможет.
— Там… — Марианна указала трясущимся пальцем на
прикроватную тумбочку. — Возьмешь… Конверт. Передашь ей… От сестры.
— Хорошо, передам… Ты лучше не разговаривай, не трать
силы… Они тебе еще понадобятся.
— Я рада, что повстречала тебя перед смертью…
— Марианка, не умирай, а? — В его глазах встали
слезы, и бледное лицо сестры он видел будто сквозь туман. — Повремени…
Хоть месяцок. Я тебя в Альпы свожу. У нас там здорово… Не так, как в Абхазии,
но все равно здорово… Природа, чистый воздух, полоумные русские туристы, с
которыми не соскучишься. — Он положил ладонь ей на лоб — ледяной! — и
начал ласково поглаживать. — Между прочим, мы собак завели. Двух такс.
Умные, заразы… А красавицы какие… Похожи на две докторские колбаски на ножках…
Марианна умиротворенно улыбнулась и едва слышно спросила:
— Как их зовут?
— Одного Миша, другого Горбачев. У них день рождения в
один день с бывшим генсеком. Представляешь, что творится, когда мы начинаем их
домой после прогулки загонять? Все думают, что Михаил Сергеевич Горбачев
приехал к нам в Альпы…
Андрей хотел рассказать сестре еще о многом, но когда
наклонился, чтобы посмотреть ей в лицо, оказалось, что Марианна уже не дышит.
— Я не нашла врача! — донесся до Андрея плач
Каролины. А потом она сама появилась в комнате. — На этой чертовой турбазе
нет медпункта!
— Неважно… Уже неважно.
Тут в его кармане запиликал мобильный. Андрей поднес его к
уку и хрипло выдохнул:
— Слушаю, Альберт.
— Я велел своему человеку прочесать здание, из которого
хорошо просматриваются окна третьего домика, — возбужденно заговорил
Лютый. — На всякий случай. И он на чердаке обнаружил человека с винтовкой.
Хотел взять живым, но не смог — тот стал отстреливаться… Пришлось убить.
— Угу…
— Так что теперь Рите ничего не угрожает!
— Да… — Андрей посмотрел на безмятежное лицо сестры. —
Теперь уже ничего…
Часть 4. «Три финальных аккорда»
Аккорд первый
Александр Геннадьевич
Архипенко. Москва. Лето 200… г
Кандидат в президенты Александр Геннадьевич Архипенко
выглянул в окно бронированного «Мерседеса» и стал с интересом рассматривать
толпу, собравшуюся возле здания бывшего Дворца культуры «Ударник». Народа было
очень много, сотен пять, не меньше, и добрая половина собравшихся, потрясая
плакатами с его портретами, скандировала: «Ар-хи-пен-ко — в пре-зи-ден-ты!» В
основной массе это были не очень старые пенсионерки, которые, уйдя на
заслуженный отдых, скучали без дела и привычного общения, вот и таскались на
все встречи, дабы развеяться, пообщаться, разжиться какой-нибудь халявой типа
футболки с портретом или блокнота. Таких энергичных старушек можно увидеть на
всех предвыборных митингах. Не обошли они своим вниманием и Архипенко. Но что
его порадовало — среди этой толпы бойких пенсионерок оказалось довольно много
мужчин средних лет и юных студентов. Однако самое главное — Архипенко увидел в
гуще народа двух парней с профессиональными камерами, один снимал вопящих
старушек, другой приближающийся «Мерседес». Один оператор был прислан с
провинциального кабельного канала, зато второй с популярнейшего центрального,
но руководству и того и другого пришлось заплатить, чтобы они отрядили на
митинг своих работников, а потом показали по ящику, как любит народ кандидата в
президенты господина Архипенко.
Самодовольно улыбнувшись, тот откинулся на кресле. Он
гордился собой, своим умом, своей прозорливостью, своей удачей. Из
паршивенького слесаришки, тырившего щепотки взрывчатки для собственных нужд, он
превратился сначала в начальника цеха, способного вывезти с завода машину
смертоносного груза, а потом в хозяина целого концерна по производству оружия.
Он смог подняться, пробиться, озолотиться, и все без ущерба для своей репутации
честного человека. Более того, он стал влиятельным политиком, депутатом,
кандидатом в президенты. А если бог даст, и президентом станет. Не на этих
выборах, так на следующих, а не на следующих, так позже. Он еще молодой — у
него есть время!
Архипенко пригладил свою и без того безупречную прическу,
посмотрел на себя в зеркало. Отражение ему страшно понравилось — новая золотая
оправа от «Диор» шла ему чрезвычайно, делая лицо еще более тонким,
интеллигентным. А искусственная седина на висках придавала благородства. Изучив
его юношеские фотографии (пришлось показывать — никуда не денешься!),
журналисты отмечали в своих статьях, что Архипенко из породы тех мужчин,
которые с возрастом становятся красивее. Только ни один из них не знал, какой
ценой эта красота досталась Александру Геннадьевичу. Сменить прическу, свести
родимое пятно, нацепить очки — дело плевое, даже похудеть и бросить пить было
довольно легко, гораздо сложнее оказалось научиться открыто смотреть на людей,
искренне улыбаться, радушно пожимать протянутые руки… Но он смог! Благодаря
Хазару. Ведь это ему пришла в голову мысль двинуть Архипенко в депутаты.
«У тебя, Санька, такая внешность, что из нее можно слепить
чего хочешь, — говорил тот когда-то Архипенко. — Ты толстый,
лохматый, неопрятный. Ты пьешь. Но у тебя есть главное — острый ум, хватка и
отлично подвешенный язык! А еще у тебя есть я. Я помогу тебе и советом, и
деньгами, и услугами. Мои девочки и мои мальчики в твоем распоряжении. Как
только кто-то станет мешать, ты скажи. Я разберусь! — А потом добавил,
сверкнув своими глазами змея-искусителя: — Когда станешь президентом —
сочтемся!»
