Шрайер остановил мобиль, посмотрел на экран навигатора и кивнул.
– Приехали. Во-он в том доме и обитает твоя заявительница, – Шрайер ткнул пальцем в темноту справа. – Восьмой этаж. Я днем решил сюда не соваться, днем все жильцы этого клоповника роются в руинах и на свалке. Потом они найденное богатство сдают опять-таки старьевщику, получают денежку на пожрать или выпить и после этого расползаются по норам. Обрати внимание, ни одно окно не светится.
Дома вокруг были темными, безжизненными на вид.
Стас вышел из мобиля, потянулся, разминаясь.
– В каком подъезде? – спросил он, не оборачиваясь.
– В ближайшем, – Шрайер покинул мобиль и захлопнул дверцу. – Ты со своей стороны тоже прикрой.
– Ты собрался со мной? – искренне удивился Стас. – Вот так прямо вместе со мной пойдешь в этот гадючник?
– Знаешь, все во мне против этой глупости. Все внутри меня протестует против этого, но я ведь человек честный, – Шрайер вздохнул. – Ты не можешь представить, что сегодня творилось у меня дома, когда я передал гостинец от тебя.
– Отрабатываешь, значит?
– Дурак, – сказал Шрайер. – У меня еще есть и прямое распоряжение Максима Андреевича сопровождать тебя хоть к демону в задницу, конец цитаты. Если с тобой здесь что-то случится, Максимка меня в лучшем случае просто убьет. В худшем – я и представить себе боюсь. Так что – вот тебе шокер. Я даже не спрашиваю, умеешь ли ты им пользоваться…
Стас взял протянутый шокер, не глядя, снял с предохранителя, нажал на спуск – проскочила белая искра.
– Вижу, умеешь. И успел заметить, что ты и комбинезон надел. Совсем молодец… Сейчас постоим, подышим свежим воздухом и пойдем вовнутрь.
– Свежим воздухом? – спросил Стас и демонстративно принюхался.
Воняло мерзостно. Дерьмом несло, будто из выгребной ямы. В день Катастрофы коммуникации в этих местах вышли из строя – что канализация, что водопровод. Но люди отсюда никуда не ушли. Да и некуда было уходить, собственно говоря. Городской Совет организовал несколько точек водоснабжения. А канализация осталась на усмотрение жильцов.
– Под ноги смотри, – посоветовал Шрайер, включая фонарь. – Или измажешься, или покалечишься. Или и то и другое…
– А мобиль бросишь?
– А мобиль тут не тронут. Год назад раклы стекло побили в патрульном мобиле, так, чисто из желания повеселиться. Десять кварталов вокруг остались без воды. Пока виновники не были доставлены в опорный пункт. Раклы сами своих и пригнали…
– Кстати… – Стас шел за Шрайером, осторожно ставя ноги. – А почему раклы?
– В смысле? Осторожно, тут яма… – Шрайер осветил яму и подождал, пока Стас через нее переступил.
– В смысле – раклы? Что за слово такое? Канторщики – я понимаю.
– Это местное. Еще лет двести назад словечко появилось. А то и больше. Сугубо наше, харьковское. И ни в одном глазу не канторщики. Не вздумай ляпнуть как-нибудь… ни при раклах, ни при канторщиках. Кантора – это организация, старшие-младшие, приказы-выполнения. Дисциплина, опять же, а раклы… Живут они здесь. Пьют вместе, развлекаются, защищают свою территорию от чужих. С канторой можно договориться. Перетер с главным, остальные приняли и выполнили. Со здешними этот номер не проходит. Тут придется с каждым раклом в отдельности отношения выяснять.
Двери в подъезде не было, свет фонаря проник в пустой дверной проем и скользнул по выщербленным бетонным ступеням. Двери в лифтовой шахте тоже были выломаны, Шрайер посветил вниз, потом вверх – свет фонаря выхватил из темноты паутину и пыль.
– Пошли, – Шрайер расстегнул кобуру.
Стас взвесил на руке шокер, выключил его и спрятал в карман. Достал из кобуры свой «дыродел» и дослал патрон в патронник.
– И то верно, – одобрил Шрайер. – Мало ли что… Восьмой этаж…
Перил на лестнице не было – их тоже, видимо, отнесли к старьевщику. На лестничных площадках зияли пустые дверные проемы. Их даже завесить никто не пытался. Кусок тряпки или пластика такого размера в полуразрушенных домах уже сами по себе были ценностью, которую нужно беречь и охранять.
А еще занавешенная дверь была знаком того, что там кто-то живет. И это могло привлечь внимание «уродов», от бескормицы сбившихся в стаю, или ищущих развлечения раклов. Или, что еще хуже, жаждущих острых впечатлений обитателей более благополучных районов.
В новостях Стас часто видел репортажи о подобных вещах. С массой малоаппетитных подробностей.
– Если ее сейчас не окажется на месте, – Стас вдохнул пыль и оглушительно чихнул, – если ее не будет на месте, то завтра ты станешь ее искать на свалке. Сам, без моего участия…
– Будет она, будет, никуда не денется… – Шрайер осветил дверной проем. – Вот здесь, кажется…
– Вот здесь… – Стас осторожно вошел в квартиру, замер, прислушиваясь.
Было тихо.
Откуда-то издалека доносились обрывки музыки и какие-то крики – люди где-то веселились. А тут было темно и тихо.
– Замри, – сказал Стас, и Шрайер выключил фонарь.
Перед глазами поплыли цветные пятна.
Тишина.
Потом что-то еле слышно скрипнуло в темноте. На самом пределе слышимости. Невидимый Шрайер тронул Стаса за плечо, тот оттолкнул руку беза. Шум повторился.
– Надежда Львовна! – позвал Стас негромко. – Госпожа Линевская?
Тишина.
– Вы требовали консула, – сказал Стас, понимая, что выглядит все происходящее, мягко говоря, странно.
Консул шныряет в темноте по трущобам, разыскивая гражданку, подавшую заявление. Очень достоверно, сразу верится. И эта госпожа Линевская, конечно, сразу поверит и бросится навстречу прибывшему по ее вызову консулу. Как же, как же…
Стас хотел крикнуть еще раз, прикинул, какая интонация прозвучит не слишком фальшиво. Даже воздуху в грудь набрать успел, а вот с выдохом не совсем получилось.
Нет, воздух из легких вышел. Можно даже сказать – вылетел. Еще бы ему не вылететь от такого удара.
Стас отлетел к стене, захрипел и медленно сполз вдоль стены на пол.
Луч света уперся ему в лицо.
Все вокруг разом потеряло смысл и значение. Самым важным на свете осталось одно – вдохнуть. Всего один небольшой глоток воздуха… Но тело не подчинялось, оно корчилось, судорожно выгибалось, сучило ногами, но отказывалось дышать.
Темнота вокруг пошла цветными пятнами, желтые, сиреневые, красные мазки поплыли вокруг Стаса, все ускоряя движение, превращаясь в ослепительный водоворот.
Фонарик погас.
Кто-то – Шрайер, сволочь? – подошел к Стасу, ощупал карманы, вынул шокер.
Стас захрипел.
Фонарик снова включился, пошарил по слою пыли на полу, наткнулся на «дыродел», который Стас выронил, получив удар.
