– Меня искали?
– Такого, как вы… как я… Мы с вами относимся к очень редкому виду… э-э…
– Животных.
– Почему животных? Людей. Но к очень редкому виду. В своей жизни я нашел только двоих. Вас и себя, – Леший вдруг исчез.
– Исключительные… – растерянно пробормотал Стас, оглядываясь. – В чем… Почему?
Леший, оказывается, теперь стоял слева от Стаса, и лицо его было словно залито водой. Или это черты лица стекали прозрачными каплями вниз?
– Это долго объяснять… – и голос Лешего изменился, то срывался вверх, то хрипел. – Вы помните День Оружия?
– Да. Еще бы…
– Вас разве не удивило, что вы его пережили? После того, как вы вышли из подъезда дома на Болоте в День Оружия, вы ведь даже не пытались прятаться, вы просто шли и шли… Я потом смотрел записи уличных камер. У меня возникло ощущение, что стрелки вас просто не видели, не обращали на вас внимания.
Горький вкус дыма. Выстрелы. Ледяное равнодушие. Он идет по улице, пули проносятся мимо, пули кромсают тела, но его не трогают. В него все никак не могут попасть. И те три беза в мобиле с пулеметом… Они расстреливали всех, кто пытался перебежать улицу, а Стас шел посреди дороги, шел-шел, пока не подошел в упор и не нажал трижды на спуск пистолета.
Леший теперь был худощавым, поджарым мужчиной, с гладко выбритым черепом. Левый глаз сильно косил, Леший ткнул палец в зрачок, и глаз встал на место.
– Вы помните. А еще вы помните, как спускались по лестнице с восьмого этажа, а люди… Люди вас не замечали… Поначалу не замечали, но потом… Что случилось потом?
Леший вдруг стал прозрачным, словно вырезанным из стекла.
– Я… я не знаю… Они испугались… началась паника… – пробормотал Стас, стараясь не смотреть на него.
– Да, испугались. Понимаете, в чем фокус… Паника происходит от Пана, от козлоного лесного бога, который мог испугать кого угодно… Греки его называли богом… Чушь, конечно. Один мой знакомый выбрал Харьков местом своего проживания потому, что тут нет Традиции… С большой буквы – Традиции… Или даже только большими буквами. Здесь нет веры, здесь только ритуалы, здесь нет искренности, а только равнодушие… Он и сам не знал, насколько точно все понял. Только не до конца… Не до конца…
Стас почувствовал, что растворяется, что мир вокруг него исчезает, и остается лишь голос Лешего. Только он.
– Такие, как мы с вами, жили здесь всегда… Мы не были богами… Нас называли лешими… Вначале мы жили в лесах, потом в легендах и жутких преданиях, а потом в нелепых смешных сказках. Мы превратились в странных глуповатых полуживотных, которые морочат людей, играют в карты на белок из своего леса с таким же идиотиком из бора по соседству… Мир менялся… Традиция уходила… На ее место пытались насадить другую, а на руинах той, новой, построить храм следующей… Уже не было лесов, но лешие продолжали рождаться, даже сами не понимая своей сути и своего предназначения. И своей силы. Их боялись всегда, но раньше с ними сражались, убивали, а потом… потом о них просто забыли… перестали бояться… Страх, вот что делало нас могущественными. Мы не пугали людей, мы принимали их собственный страх, пропускали его через себя и возвращали людям, многократно усилив. И еще раз. И еще… Мы казались им то выше деревьев, то ниже травы… Мы могли заставить их поверить в любую иллюзию и сделать так, что они теряли реальность. Мы рождались у самых обычных людей, и были самыми обычными людьми… И умирали обычными людьми, так и не осознав своей исключительности.
Некоторым, очень редко, удавалось понять себя.
Например, я…
Я… Я все осознал однажды, оказавшись на пути обезумевшей толпы. Людей убивали, они бежали, не разбирая дороги, и я мог только бежать вместе со всеми. Но я знал, что там, впереди, дорогу перекрыли вооруженные люди. И понимал, что они будут стрелять. И мне стало понятно, что ничего поделать нельзя… – голос Лешего громыхал и звенел, даже пустота дробилась и покрывалась трещинами от звуков этого голоса. – А вокруг меня бурлил страх… Страх закручивался в вихри, вздымался волной, он мог снести все на своем пути, но никто не понимал, не умел направить его… А я смог.
Мы выжили тогда, все говорили, будто произошло чудо – солдат охватила паника.
Я пытался понять, как это все произошло, кто я? Я снова и снова искал человеческий страх, укутывался в него, словно в волшебный плащ, и становился то невидимым, то страшным, до безумия страшным… Вы ведь и сами… У вас в детстве было нечто подобное? Ведь было?
«Было… было… было…»
«Ты чокнутый, Стаська, почему ты все время ходишь по этой улице? А если они в следующий раз тебя отлупят? Или убьют…»
«Не смотри на меня, не смотри!..»
«Стас, пригнись, что ты делаешь…»
«Не стоит так рисковать в следующий раз, Колос…»
Голоса из его прошлого. И картинки из его прошлого. И…
– Нечто подобное было у тебя в прошлом, ты только не хочешь этого помнить! – крикнул Леший, Стасу показалось, что крик этот прозвучал у него в голове, что Леший находится в его мозгу. – Не хочешь! Или не можешь?
Яркая вспышка, огонь опалил Стасу лицо.
Леший смотрел ему прямо в глаза. Зрачки Лешего постоянно меняли форму – круг-овал-квадрат-ромб, снова круг… Исчезли, глаза превратились в мраморные шарики с прожилками.
– Ты странно себя ведешь, между прочим, – сказал Леший. – Ты перестал себя контролировать. То ты готов пули на лету грызть, словно орехи, хамишь с немалым риском для жизни, суешь голову, куда в обычное время никогда бы не полез… Тебя раньше истерики посещали? Могу поспорить, что нет. Иначе тебя выкинули бы из ОКР. Какая может быть оперативная работа для психически-неуравновешенного типа, способного лить слезы по поводу какой-то ерунды, а через секунду бросаться в драку без шанса победить? Ты сидел в «Парадизе», как в норке, не высовывая на улицу даже носа. А потом сразу превратился в супермена. И снова – сопли… Помнишь, когда это началось? Такие долго не живут, Стас. Ты это и сам прекрасно знаешь, пытаешься взять себя в руки, и даже в какой-то момент тебе начинает казаться, что все – получилось. Но это до следующего приступа отчаяния или безумия. Ты меняешься, тебя мотает из стороны в сторону потому, что процесс перерождения пошел, возврата нет, и если все оставить как есть – ты сгоришь. Пустишь себе пулю в лоб, или кто-то тебе поможет в этом благом начинании. И ты подохнешь так или иначе…
Стас смотрел в глаза Лешего, скрипел зубами, сжал ладони в кулаки, но взгляд не отводил. Не дождется, сволочь. Не дождется…
– Но я помогу, – прошептал Леший. – Помогу… Потому что… Иначе мы погибнем. И не только мы… Та Катастрофа – это только начало. Я смог обманом и подкупом уговорить людей этого города… заставил их поверить, потом запугал, потому что другого оружия у меня не было… Я заставил их работать на спасение города… одного города, на большее у меня не хватило бы сил… Если бы я нашел тебя раньше… Мы бы спасли гораздо больше жизней… Гораздо больше. Ты никак не хотел себя понять, ни видения, ни воспоминания – ничего не срабатывало… А время шло. Время шло… Я постоянно был рядом с тобой, старался помочь, поддержать, но когда ждать уже было нельзя, пришлось резать по живому. Я отвез тебя на Алексеевку…
