Вместо ответа Алена молча указала рукой на изысканную душевую кабинку. Дверцы ее открывались и закрывались наружу, как у шкафа. А та легкость, с которой они двигались, несмотря на то что были сделаны из довольно тяжелого фаянса, говорила о мастерстве тех людей, которые их изготовили.
Подруги успели спрятаться как раз вовремя. Чертыхаясь, Ганнибал уже входил через вторую дверь, которая вела в это помещение из коридора.
– Тут что, только один туалет? – прошептала Инга едва слышно. – На весь клуб?
– Молчи. Это кабинет для приватных встреч, а при нем туалетная комната.
– Мог бы и в другой туалет пойти.
– А ты могла бы уже и помолчать!
Впрочем, ничего страшного не произошло. Мужчина всего лишь подошел к раковине, открыл воду и долго с наслаждением умывался. Он так плескался и фыркал, что у подруг на одно короткое и страшное мгновение даже закралось опасение: а вдруг Ганнибал и душ захочет принять?
Но нет, обошлось. Ганнибал умылся, вытер лицо полотенцем и вышел прочь.
– Пора и нам отсюда выбираться, – прошептала Алена. – Пошли!
Инга толкнула дверь душевой кабинки и с удивлением констатировала, что та не сдвинулась с места.
– Чего ты возишься? – напирала сзади Алена. – Открывай дверь!
– Не могу.
– Что значит «не могу»?
– То и значит! Я не могу ее открыть.
– Неумеха! Руки – крюки!
– Попробуй сама, коли такая ловкая!
Обычно двум дамам в бальных платьях совершить рокировку в замкнутом пространстве душевой кабины – дело совсем непростое. Но данная кабина сама по себе напоминала маленькую комнатку. Однако двери душевой, даже изнутри обильно украшенные кобальтом и позолотой, не пожелали открыться и для Алены.
– Что за фигня такая? – расстроилась она. – Не могли же они сломаться?
– Мы ничего не трогали. Скорее всего, тут есть какой-то фокус. Надо что-то нажать или сдвинуть, чтобы двери открылись.
– И что нажать?
– Сейчас узнаем.
Инга начала нажимать по очереди на все сенсорные кнопочки. Только они и были тут единственным напоминанием о том, что они находятся не в девятнадцатом, а в двадцать первом веке. Кнопочки реагировали охотно. Сначала заиграла музыка, потом включилась инфракрасная сауна, потом подул прохладный ветерок. И несмотря на то, что двери по-прежнему оставались закрытыми, подруги приятно провели несколько минут, развлекаясь все новыми и новыми примочками, которые неизвестный им создатель запихнул в свое детище.
– Слушай, я тоже хочу!
И Алена не глядя ткнула пальцем в еще одну кнопку. И тут же из тысячи мелких дырочек на подруг хлынула вода.
– Мое платье! – завопила Алена. – Вода его испортит! Оно погибнет!
Ингу судьба ее собственного платья волновала куда меньше. Что же, иной раз и от уродливого наряда может быть польза. Куда больше ее волновало то, что вода, которая лилась на них со всех сторон, была очень холодная, прямо-таки ледяная.
– М-мы тут з-замерзнем! Н-насмерть!
Алена потыкала в кнопочки, снабженные стрелками «больше» и «меньше». Но сначала ничего не произошло, а потом выяснилось, что вода не уходит в сливное отверстие, она копится у подруг под ногами и даже уже закрыла их щиколотки.
– Ты закрыла слив! – ударилась в панику Инга. – Мы тут погибнем! Утонем!
Алена вновь нажала на ту же кнопку – и вода стала уходить. Но теплей им от этого не стало.
– Все, – обреченно заявила Инга, которая от холода так скрючилась и сжалась, что даже стучать зубами больше не могла. – Воспаление легких нам обеспечено.
– Не сгущай краски. Мы молодые и здоровые, максимум, что нам грозит, – это бронхит.
Но Инга не хотела даже бронхита. Она вновь начала нажимать все кнопки подряд. А потом в отчаянии стукнула кулачком по какому-то цветочку, маячащему сбоку от пульта управления. Цветочек слегка сдвинулся. А вода потеплела.
– Ура! – обрадовались подруги.
Доведя воду до приемлемой и даже комфортной температуры, они сначала погрелись под ласковыми струйками, а потом принялись трогать все выступающие детали, до каких могли дотянуться. Двери душевой кабины открылись после прикосновения к фиговому листку, прикрывающему телеса то ли античного бога, то ли мифического персонажа.
Мокрые, словно мыши, подруги выбрались наружу. С них текло так, что ни о каком продолжении вечера не могло быть и речи. И если Инга сравнительно легко отжала свое платье Золушки, то Алене было куда трудней. Тяжелый бархат впитал в себя не меньше тонны воды. Во всяком случае, стоять Алена могла лишь с большим трудом. И текло с нее так, что она сама себе казалась утопленницей.
Как выяснилось, снаружи душевая кабина с полностью закрытыми дверями представляла из себя фигуру прекрасной женщины. И чтобы открыть кабинку снаружи, требовалось дотронуться до груди то ли богини, то ли нимфы.
– Изнутри мужчина-герой, снаружи прекрасная богиня. Интересно, о чем говорит эта аллегория?
Какому ненормальному пришло в голову сделать столь оригинальные замки, об этом подруги рассуждать не брались. Но одно они могли сказать точно: человек, который такие замки приобрел, установил и не предупредил об этом всех окружающих, – этот человек точно большой шутник!
Глава 8
На следующий день Инга проснулась в своей постели, что уже само по себе было хорошо, но с ужасающей головной болью. Эта боль не желала проходить, что бы Инга ни предпринимала. Никакие таблетки не помогали. И когда после полудня она услышала звонок в дверь, у нее не было даже сил, чтобы подняться с кровати. С огромным трудом, стеная на каждом шагу, потому что любое движение отдавалось острой пульсирующей болью в голове, Инга доплелась до прихожей.
– Кто там?
Последовала пауза, а потом голос Алены неуверенно спросил:
– А можно мне видеть Ингу?
Инга открыла дверь. И Алена испуганно вскрикнула:
– Что с тобой? Ты все-таки заболела?
Ингину голову от возгласа Алены пронзила такая боль, что она чуть было не упала. Она не помнила, как оказалась опять у себя в кровати. Перед глазами у нее все расплывалось и плыло. Но затем она увидела небольшую рюмочку, в которой плескалось что-то ядовито-зеленого цвета.
– Пей!
– Ну уж нет! – решительно отказалась Инга, хотя сил для сопротивления у нее оставалось все меньше. – Это мне после твоего снадобья так худо. Не буду пить!
– А бутылка шампанского да еще на голодный желудок – это, конечно, ерунда? – ехидно поинтересовалась у нее Алена. – Во всем мое средство виновато?
И видя, что подруга нахмурилась, уже спокойней произнесла:
