— Нет, больше ничего. Просто встречались, а потом перестали.
— И кто кого бросил?
Она опустила глаза.
— Он меня.
Я кивнул:
— Понятно, вот и конфликт. Он может сказать, что у тебя осталась обида.
— Ну да, ну да… брошенная женщина и прочая чушь. Какие же вы, мужчины…
— Тише, Мэгги, успокойся. Я так не думаю, а только лишь обсуждаю их возможные аргументы. На самом деле…
Дверь на лестницу открылась, мимо прошел обвинитель, дело которого Брайтман рассматривала в перерыв. Я взглянул на часы — прошло всего восемь минут.
— Судья в кабинете, — сказал он с улыбкой. — Держитесь, ребята.
— Спасибо.
Я дождался, когда его шаги затихнут, и спросил, понизив голос:
— Ну хорошо, как будем выкручиваться?
— Скажи судье, что это явная попытка помешать правосудию. Они наняли нового адвоката, абсолютно бесполезного в профессиональном плане, только из-за того, что у него были отношения со мной.
— Понял. Что еще?
— Ну не знаю… Это было очень давно, недолго, сильная привязанность возникнуть не успела, и на мои действия в ходе процесса никак повлиять не может.
— Так, понятно… Асам Белл что про тебя знает? От него можно ожидать каких-нибудь сюрпризов?
Она злобно сверкнула глазами и демонстративно отвернулась.
— Мэгги, ты же понимаешь, мне нужно знать все.
— Нет, ничего, — буркнула она. — Должно быть, он совсем обнищал, раз согласился на такое.
— Ладно, не волнуйся, справимся. Пошли.
Вернувшись в зал суда, я кивнул секретарю, давая знать, что мы готовы, но сначала подошел к столу защиты, где рядом с Ройсом и Джессапом теперь сидел и Белл. Я склонился над плечом Ройса и прошептал, достаточно громко, чтобы Джессап мог слышать:
— Клайв, когда выйдет судья, у тебя будет возможность снять ходатайство. В противном случае я, во-первых, опозорю тебя перед прессой, и эта запись будет болтаться по Интернету до скончания века. А во-вторых, имей в виду, что мое предложение насчет освобождения и денежной компенсации больше не действует.
Брови Джессапа поднялись. Он ничего не слышал о компенсации — по той простой причине, что я ничего не предлагал. Пускай теперь Ройс попотеет, доказывая, что ничего не скрывал от клиента. Бог в помощь.
Ройс улыбнулся мне словно лучшему другу и откинулся на спинку стула, небрежно бросив на стол авторучку. «Монблан» с золотым пером такого обращения не заслуживал.
— Неплохо задумано, Микки… Так вот: во-первых, ходатайства я не сниму, а во-вторых, если бы ты в самом деле предлагал компенсацию, я бы уж как-нибудь это запомнил.
Я оставил его убеждать в этом Джессапа и вернулся к прокурорскому столу. Судья Брайтман вышла из кабинета и уже поднималась по ступеням к своему креслу. Напоследок я успел шепнуть Ройсу:
— Деньги, выплаченные Беллу, ты потерял.
Брайтман заговорила:
— Итак, снова штат Калифорния против Джейсона Джессапа… Мистер Холлер, вы будете отвечать на последнее ходатайство защиты или заберете для изучения?
— Ваша честь, по поводу этого… ходатайства обвинение готово высказаться немедленно.
— Пожалуйста.
Я старательно придал голосу возмущенные нотки:
— Ваша честь, я человек достаточно циничный, но подобная тактика защиты даже меня заставила покраснеть. Это не ходатайство, а явная попытка подорвать систему правосудия, лишив народ Калифорнии права на…
— Ваша честь! — воскликнул Ройс, вскакивая. — Защита решительно протестует против оскорбительных выпадов, допущенных мистером Холлером на официальном судебном заседании и перед прессой. Это возмутительное…
— Мистер Ройс, — прервала Брайтман, — вам будет предоставлено слово, после того как обвинитель ответит на ваше ходатайство. Пожалуйста, садитесь.
— Да, ваша честь.
— Мистер Холлер, продолжайте.
— Ваша честь, как вам известно, во вторник второго марта сторона обвинения предоставила защите все требуемые материалы для ознакомления. Мистер Ройс осознал наконец, с чем ему предстоит столкнуться, и сейчас мы наблюдаем довольно неуклюжую попытку оттянуть в последний момент начало процесса. Защита надеялась, что обвинители не готовы и сами попросят об отсрочке, но теперь стало ясно, что это не так.
Брайтман нетерпеливо заерзала.
— Какое отношение все это имеет к сути ходатайства?
— Прямое, ваша честь. Случается, что одна из сторон пытается повлиять на назначение судьи. Мистер Ройс пытается проделать то же самое с нашей стороной. Изучив предоставленные нами материалы, он решил, что Маргарет Макферсон играет ключевую роль в стратегии и тактике обвинения, и, вместо того чтобы оспаривать доказательства по делу, пошел обходным путем. Его цель — расколоть нашу команду, лишить ее второго обвинителя — и это всего за две недели до процесса! Он нанял юриста, который не имеет ни малейшего опыта в уголовных делах, не говоря уже о делах, связанных с убийством! Для чего он это сделал, если не для того чтобы подстроить так называемый конфликт интересов?..
— Ваша честь? — Ройс снова тянул руку.
— Мистер Ройс, — в голосе судьи прозвучали строгие нотки, — я же сказала, ваша очередь наступит позже.
— Но…
— Вернитесь на место!
Он сел. Брайтман снова взглянула на меня.
— Ваша честь, мне остается лишь надеяться, что вы расцените должным образом этот отчаянный шаг защиты, вызванный осознанием безнадежности своего положения, и не позволите извратить смысл и дух конституции.
Я сел, а Ройс тут же вскочил, словно фигурки в детской игрушке.
Брайтман жестом остановила его:
— Одну минуту, мистер Ройс, сначала я поговорю с мистером Беллом.
Свежеиспеченный защитник поднялся на ноги. Светловолосый и румяный, в дорогом костюме, он выглядел слегка испуганным. Не знаю, кто все задумал, он или Ройс, но объяснения перед судьей в их планы явно не входили.
— Мистер Белл, я еще не имела удовольствия слушать вас на своих заседаниях. Ваша специализация — адвокат защиты?
— Мм… нет вообще-то, ваша честь. Я адвокат первой инстанции, но имею большой опыт, участвовал более чем в тридцати судебных разбирательствах.
— Ну что же, рада за вас. Сколько из них были по делам об убийствах?
Я внутренне потирал руки. Затея Ройса катилась под горку, набирая скорость. Лицо его окаменело.
Белл замялся.
— Как таковых дел об убийстве у меня не было… но в нескольких фигурировала смерть в результате противоправных действий.
— Это не одно и то же, — заметила Брайтман. — Сколько уголовных процессов на вашем счету, мистер Белл?
