— Ни одного, ваша честь.
— Какова будет ваша роль в защите мистера Джессапа?
— Ваша честь, у меня большой опыт участия в судебных заседаниях, но так ли это важно? Мистер Джессап имеет право выбирать защитника, и…
— В чем именно заключается ваш конфликт интересов с мисс Макферсон?
Он молча перетаптывался с ноги на ногу.
Брайтман нахмурилась:
— Вы слышали вопрос?
— Да, ваша честь. Мы состояли в интимных отношениях, а теперь должны выступать на судебном процессе за противоположные стороны…
— Вы были женаты?
— Нет, ваша честь.
— Когда у вас были интимные отношения, и сколько они продолжались?
— Семь лет назад, в течение примерно трех месяцев.
— Вам приходилось с тех пор встречаться?
Он посмотрел на потолок, словно отыскивая там ответ. Мэгги наклонилась к моему уху и принялась шептать.
— Нет, ваша честь, — ответил наконец Белл.
Я встал.
— Ваша честь, чтобы внести полную ясность, могу добавить, что мистер Белл однажды послал мисс Макферсон рождественское поздравление, но ответа не получил.
В зале послышался смех. Брайтман не улыбнулась. Некоторое время она задумчиво смотрела перед собой, потом спросила:
— Мистер Белл, так что же, по-вашему, может вызвать конфликт интересов?
— Ваша честь, об этом не очень удобно говорить перед публикой, но наши отношения с мисс Макферсон прекратились по моей инициативе. Я боюсь, что у нее остались неприятные чувства ко мне, в этом и конфликт.
По лицу судьи было видно, что это ее не убедило. В зале снова раздались смешки. На Белла было стыдно смотреть.
Брайтман повернулась к нам:
— Мисс Макферсон!
Мэгги поднялась, отодвинув стул.
— Скажите, мисс Макферсон, вы испытываете неприятные чувства к мистеру Беллу?
— Нет, ваша честь, во всяком случае, до сегодняшнего дня не испытывала. Я нашла своим чувствам лучшее применение.
Смех в зале перешел в хохот.
— Благодарю вас, мисс Макферсон, — сказала Брайтман. — Вы можете занять свое место. Вы также, мистер Белл.
Белл с облегчением плюхнулся на стул. Брайтман наклонилась к микрофону и сухо объявила:
— Ходатайство защиты отклонено.
Ройс вскочил с возмущенным видом:
— Ваша честь, я не успел выступить!
— Вы уже высказались в своем ходатайстве, мистер Ройс.
— Но я должен ответить на обвинения мистера Холлера!
— Мистер Ройс, я вынесла решение и не вижу необходимости в дальнейших прениях. Вы не согласны?
Ройс понял, что дело может зайти слишком далеко, и предпочел списать убытки.
— Спасибо, ваша честь.
Дождавшись, пока он сядет, Брайтман кратко подвела итоги и закрыла заседание. Мы с Мэгги уложили бумаги и двинулись к выходу. Ройса уже и след простыл. Они с Джессапом вылетели из зала с такой скоростью, будто опаздывали на последний поезд, — на сей раз репортерам пришлось обойтись без импровизированной пресс-конференции.
— Спасибо, что вступился за меня, — сказала Мэгги с улыбкой, когда мы ждали лифта.
Я пожал плечами:
— Ты и сама неплохо справилась. Кстати, ты и в самом деле нашла лучшее применение своим чувствам?
— Ну, хуже, чем Белл, вообще не бывает.
Я смотрел ей в глаза, пытаясь прочитать в них что-то большее. Двери лифта разошлись. Перед нами стоял Гарри Босх.
20
Четверг, 4 марта, 10:40.
Босх вышел из лифта и едва не столкнулся с Холлером и Мэгги Макферсон.
— Что, уже закончили? — спросил он.
— Ты опоздал, — ответил Холлер.
Босх повернулся и вставил ногу, не давая дверям закрыться.
— Вы вниз?
— Да хотелось бы. — В голосе Холлера сквозило раздражение. — Я думал, ты не придешь.
— Я и не собирался, мне нужны вы.
Они спустились в вестибюль и по предложению Босха прошли квартал пешком до полицейского управления. Гарри провел их внутрь как гостей. Отдел тяжких преступлений находился на пятом этаже.
— Я здесь в первый раз, — призналась Макферсон. — Странно — тишина, порядок — как в страховой конторе.
— Да, на старом месте было интереснее.
Большинство обитателей нового современного здания, заселенного всего полгода назад, откровенно скучали по привычному Центру Паркера, хотя тот уже совершенно обветшал.
— У меня тут свой кабинет, — сказал Босх, показывая на дверь в конце общего зала.
Он вытащил ключ, отпер замок и провел гостей в просторную комнату с длинным столом для совещаний. От зала кабинет отделялся стеклянной перегородкой, и Босх опустил жалюзи. На противоположной стене висела белая доска, к которой был прикреплен ряд фотографий с многочисленными подписями внизу. Со всех снимков смотрели детские лица.
— Работал тут всю неделю, — объяснил он, — вы, наверное, меня обыскались, а сегодня решил, что пора отчитаться.
Макферсон прищурилась, разглядывая доску. Босх понял, что ей нужны очки. Наверное, стесняется носить.
Холлер подошел к столу, на котором громоздились архивные коробки, и придвинул себе стул.
— Мэгги, присаживайся тоже, — предложил Босх.
Она неохотно оторвалась от фотографий и села напротив Холлера. Потом кивнула на доску:
— Это то, что я думаю? Они все похожи на Мелиссу Лэнди.
Босх кивнул.
— Давайте, я сначала расскажу, а выводы будем делать потом. — Он подошел к доске. — Значит, так… У меня есть одна знакомая, она раньше составляла психологические профили. Я не…
— Для кого? — перебил Холлер.
— Ну для ФБР, какая разница? Главное, я не знаю лучшего эксперта в этих делах. Еще в самом начале я попросил ее посмотреть наши материалы и дать заключение… Так вот она сказала, что вся версия восемьдесят шестого никуда не годится. Там, где прежние следователи видели импульсивное убийство, она увидела совсем другое. Суть в том, что человек, убивший Мелиссу Лэнди, скорее всего убивал и прежде.
— Ну и ну, — хмыкнул Холлер.
— Слушай, я не знаю, что тебе не нравится! Ты взял меня дознавателем, вот я и стараюсь. Сначала хоть выслушай, а там как хочешь — или используй результаты, или выкинь в помойку. Мое дело маленькое.
— Гарри, ты меня не понял. Я просто думаю вслух. Твои результаты могут затянуть разбирательство, усложнить обмен сведениями. Ты же понимаешь: все, что ты рассказываешь, мы обязаны сообщить Ройсу немедленно.
