— Черт с тобой, заходи, но только оставь и выкатывайся.
Лицо исчезло, дверь приоткрылась пошире. Босх шагнул в нее и увидел перед собой дуло револьвера. Оружие было старой модели, и в гнездах барабана просвечивали пустоты. Босх мирно поднял руки, присматриваясь между тем к женщине. Ее явно ломало: слишком долго ждала кого-то — или чего-то.
— Зачем это, Соня? Да и патронов тебе Эдди не оставил.
— Один есть. Хочешь проверить?
Возможно, этот один патрон она бережет для себя, подумал Босх. Впрочем, мучиться и так осталось недолго — кожа да кости, в чем только душа держится. Век наркомана короток.
— Давай сюда, — просипела она, — живо!
— Ладно-ладно, только не волнуйся. Вот…
Он полез в карман куртки и вытащил самодельный пакетик из алюминиевой фольги, оторванной от рулона на кухне у Микки. Отвел руку вправо — глаза женщины метнулись следом, не в силах оторваться от пакетика — и другой рукой выдернул у нее револьвер. Потом шагнул вперед и толкнул ее на кровать.
— Заткнись и сиди тихо.
— Ты…
— Я сказал — заткнись!
Босх откинул барабан — и впрямь один патрон. Вытряхнул его на ладонь, сунул в карман, заткнул револьвер за пояс. Потом вытащил полицейский жетон.
— Ты правильно угадала.
— Что вам надо?
— Погоди, объясню.
Он обошел вокруг кровати, осматривая убогое жилище, пропахшее застарелым потом и табачным дымом. У стены стояло несколько пластиковых пакетов — один с обувью, остальные с одеждой. На столике у кровати — переполненная пепельница и стеклянная курительная трубка.
— На что подсела, Соня, — спросил он, — крэк, амфетамин? Или героин?
Она не отвечала.
Босх нахмурился.
— Я должен знать, чтобы помочь тебе.
— Не нужна мне ваша помощь!
Пока все шло по плану.
— В самом деле? — усмехнулся он. — Ждешь Эдди, думаешь, он тебе поможет?
— Он вернется.
— Должен тебя огорчить: Эдди не вернется. Он выписался здоровеньким, забрал подъемные и свалил куда подальше. А кончатся деньги, найдет себе другую красотку, посвежее, — Босх демонстративно окинул взглядом костлявое тело женщины, — у которой есть что продать.
Соня опустила глаза.
— Оставьте меня в покое.
— Я вижу, ты меня понимаешь. Сколько дней уже Эдди не приходит? Он надолго снял номер?
Босх прочел ответ в ее глазах.
— Понятно, уже в долг живешь. Небось ублажаешь управляющего, чтобы не выкинул на улицу? Скоро ему надоест.
— Уходите.
— Я уйду, но вместе с тобой, Соня. Прямо сейчас.
— Чего вы от меня хотите?
— Мне нужно знать все об Эдди Романе.
Часть четвертая
НЕМОЙ СВИДЕТЕЛЬ
37
Четверг, 8 апреля, 09:01.
Еще до того как присяжных вызвали в зал, Клайв Ройс встал и потребовал от судьи досрочного вынесения вердикта в пользу обвиняемого за отсутствием достаточных и неоспоримых доказательств. Я порывался ответить, но Брайтман жестом остановила меня.
— Ходатайство защиты отклонено, — сказала она. — Суд считает, что представленные доказательства вины подсудимого вполне достаточны, чтобы вынести их на рассмотрение коллегией присяжных. Мистер Ройс, вы готовы выступить в защиту обвиняемого?
— Да, ваша честь.
— В таком случае присяжные могут занять свои места… На очереди ваша вступительная речь, мистер Ройс.
— Я буду краток, ваша честь.
— Очень хорошо.
На лицах многих присяжных читался нетерпеливый интерес, словно они гадали, как выкрутится защитник после всех доказательств, обрушенных на него обвинением. Возможно, моя оценка была излишне оптимистичной, но я наблюдал за присяжными почти всю свою сознательную жизнь и ошибался не слишком часто.
После обычного приветствия судья предоставила слово Ройсу, напомнив, что вступительная речь — это лишь краткое изложение позиции, которая позже должна быть подкреплена показаниями свидетелей и вещественными доказательствами.
Ройс уверенно поднялся на трибуну, не взяв с собой ни заметок, ни материалов дела. Он придерживался той же тактики, что и я: произнося вступительное слово, смотреть присяжным в глаза и твердо придерживаться своей версии, сколь бы сомнительной она ни казалась. Если не веришь сам, никогда не сумеешь убедить других.
Его решение перенести вступительную речь на стадию защиты имело свои преимущества. Оно позволяло первым, с самого утра, захватить внимание присяжных и попытаться вдолбить им в головы свое истолкование дела, пусть оно и не лезло ни в какие ворота.
— Дамы и господа, уважаемые присяжные, доброе утро! — начал Ройс. — Сегодня начинается новый этап судебного разбирательства — стадия защиты. Вы узнаете, какой точки зрения придерживается наша сторона, и поверьте, у нас будет что возразить по поводу каждого пункта версии обвинения. Это не займет много вашего времени, поскольку мне самому, как и моему подзащитному Джейсону Джессапу, не терпится предъявить вам доказательства, которые сторона обвинения не смогла или не захотела представить. Когда мы это сделаем, вы сможете наконец увидеть полную картину событий, которые произошли на бульваре Виндзор 16 февраля 1986 года. Слушайте и смотрите внимательно, и истина предстанет перед вами!
Слушая его, Мэгги машинально водила ручкой по странице блокнота. Я взглянул — там было крупными буквами написано «БОЛТУН». Ну, это как сказать… Мне и не таких приходилось слушать.
— Это дело, — продолжал Ройс, — касается прежде всего семейных тайн, которые обычно бывают надежно скрыты от посторонних взглядов. Сторона защиты позволила вам разглядеть лишь самый их краешек, так сказать, вершину айсберга, но сегодня вы увидите все остальное. Вы поймете, что Джейсон Джессап — всего лишь жертва семьи, пожелавшей скрыть свои грязные секреты.
— Теперь держись, — шепнула Мэгги. Я кивнул, зная, к чему он ведет.
— Да, речь сегодня идет о чудовище в человеческом обличье, поднявшем руку на ребенка, чудовище, которое осквернило одну юную жизнь и готово было проделать это с другой, но что-то пошло не так, и девочка была жестоко убита. Речь идет о семье, которая была настолько запугана этим монстром, что не посмела ему перечить и помогла осуществить дьявольский план, направив острие обвинения против невинного человека, который сегодня предстал перед вами. — Адвокат широким жестом указал на Джессапа.
Мэгги демонстративно отвернулась с брезгливой гримасой.
— Джейсон, встаньте, пожалуйста! — обратился Ройс к клиенту. Тот поднялся на ноги и обвел уверенным взглядом лица присяжных. — Вот он! Джейсон Джессап не виновен, он не более чем козел отпущения, выбранный на скорую руку, чтобы взвалить на него вину за гнусное преступление, которое совершил совсем другой человек!
