С двух сторон бандиты кинулись к магазину.
Прихваченной «на дело» пилкой Лешка Сарсатский, тяжело сопя, взялся пилить железную перекладину запора, прижимающего ставни на окне магазинной конторы. Наконец визгливый звук оборвался глухим стуком — распиленная у болта перекладина закачалась тяжелым маятником, ударяясь о ставень.
— Тихо, твою..! — выругался Ленков шепотом. — Мишка! Придержи железку!
Яшка Гаврилов тем временем раскрыл крепкие ставни и старым ножом, который он нашел в сараюшке, где ночевали, выковыривал из оконного переплета продолговатое нижнее стекло. Когда оно благополучно было подхвачено Сарсатским и спущено к завалинке, тонкий и верткий Самойлов ужом влез в темную дыру, на секунду чиркнув спичкой, огляделся и снова высунулся в окно.
— Костя, ящик здеся, но надо раму выставлять, иначе не вытащим!
— Там его не откроем?
— Нe-а, добротно сработан, на внутреннем замке…
— Как он по весу?
— Чижолый! Как Гоха и говорил, пуда на три с лишним потянет.
— Ладно, жди там, — проговорил Костя и приказал Гаврилову с Сарсатским. — Ну-ка, пошарьте вокруг, особенно у сторожки — лом нужен или топор, ну, шкворень там какой помощнее, давай поживее!
Хлопцы справились быстро. Через минуту рядом с Костей вырос Яшка с железным ломом в руках. Костя выхватил у него лом и с размаху всадил его острым концом в щель, между оконной рамой и наличником — хрясь!
Рама заметно подалась, и, отжав одной рукой, играючи, лом вниз, Костя выдавил раму в расставленные руки Мишки Самойлова, тут же ее потащившего в сторону. Болтающаяся от удара фортка на раме, зацепилась за подоконник, скрежеща, оторвалась и упала на завалинку. Звонко посыпалось битое стекло.
Глухо выругавшись, Костя сам запрыгнул в провал окна. Вдвоем с Мишкой они дернули денежный ящик и через подоконник сдвинули в руки оставшейся снаружи троицы.
— Берите за углы, — спрыгнув на землю, приказал Ленков подручным. — Не догадались, мать вашу, от лошадей веревку захватить, вот теперь и прите на горбе! Давай, пошевеливайся, почитай, час уже возимся!
Сам он держал в каждой руке по винтовке Бердана, обнаруженных в комнате за ящиком. Подергал затвор у одной, потом у второй, чертыхнулся. И закинул винтовки в разные стороны: одна влетела обратно в окно, а другая ухнула куда-то в темноту. Обернувшимся подручным буркнул:
— Негодные, барахло! Ну чо встали? Шустрей, шустрей!
Оказалось, что у магазина возились меньше, чем представлялось, — всего за час с небольшим обернулись туда и обратно.
Ящик затащили в дровяной склад. Ощенков зазвенел в темноте отмычками. Больше четверти часа возился он при тусклом свете свечного огрызка, запаленного Ленковым.
Самойлов напряженно вслушивался в темноту, заняв пост у дверей снаружи, то и дело заглядывал в сарай: «Ну чо, скоро?» Сарсатский возбужденно дышал у Ленкова над ухом, внимательно следя за руками Ощенкова, и пытался угадать, сколь в этом железном гробу денег.
Наконец замок был открыт. И изумленные грабители увидели ровные рядки тяжелых, завернутых в пергаментную бумагу коротких столбиков. Это были золотые монеты, которых набралось на 2500 рублей! На разменное серебро, жалко ютившееся бедной сиротой в ящике, Костя посмотрел с гримасой.
Тут же Яшка Гаврилов побежал к лошадям, с Милославским привели их к сараю. Содержимое ящика шустро перегрузили в переметные сумы на ленковской и самойловской лошадях. Серебро Ощенков рассовал по карманам. Без четверти пять шагом углубились в лес, осторожно поехали прочь по лесной дороге.
Версты через четыре, поднявшись на небольшую сопку, спешились, устроились на привал. Выпили за сложившийся фарт спирту, заев оставшимся хлебом с салом. Когда забрезжил рассвет, ходко двинули прочь. К вечеру от Дровяной прилично отмахали…
4
Когда грабители, завершив «дело», еще дожидались неподалеку рассвета, около семи часов утра заведывающий магазином Общества потребителей Игнат Мышкин отправился в контору.
Но, подойдя к магазину, сразу же обнаружил разор. Кинулся в сторожку, где нашел связанного и мычащего сторожа Подтягина. Тот долго охал, держась за разбитую голову, потом вспомнил, что вроде заскочили к нему в сторожку много людей, чем-то ударили его по голове, и он потерял сознание.
Заглянув в выставленное окно конторы и увидев, что денежного ящика нет, Мышкин побежал домой и наказал племяннику скакать в Старую Куку, где, как он знал, по каким-то делам работала милицейская группа.
Сам же подался на станцию, но местного милиционера не нашел. Сообщив о случившемся дежурному по станции, взялся телефонировать комиссару лесной дачи, отправил в центральное правление потребобщества телеграмму, потом побежал обратно, известил командира партизанского отряда, в Дровянной пока не расформированного.
После всей этой беготни, на которую ушло часа полтора, Мышкин вернулся к магазину, походил вокруг, рассматривая следы взлома и сокрушенно тряся головой, потом, с кряхтеньем усевшись на приступке магазинного крыльца, вытер вспотевший лоб, свернул самокрутку.
Вскоре подошли несколько партизан со своим командиром и милиционер со станции. Мышкин показал следы взлома. Пришел из дома сторож с перевязанной головой — Мышкин его отпускал попить чаю. Послушали его короткий рассказ и догадки. Потом Мышкин снова и снова сообщал о происшествии и показывал через выставленное окно пустую комнату собирающимся у магазина жителям.
Через пару часов из Куки прибыли старший агент Опанаскин и еще два милиционера уездной милиции. Выслушав доклад милиционера со станции, пояснения Мышкина и мучающегося головой сторожа, Опанаскин сел на завалинку, погладил приставленное к ней стекло, повертел в руках старый ножик и пилку, брошенные налетчиками за ненадобностью, а потом пристально изучил, поставив на угол и поворачивая то так, то этак, оторванную от рамы форточку. Стоявшие поодаль любопытствующие жители смотрели на Опанаскина с немой почтительностью.
— Ну чо там, Прохор? — повелительно крикнул, задрав голову Опанаскин. Из оконного провала выглянул забравшийся в конторское помещение милиционер.
— Пусто! Тока вот, берданка валялась…
— Тама их две было, — обеспокоенно выговорил завмаг Мышкин, беспрестанно утирая вспотевший лоб.
— Та-а-а-к… — протянул Опанаскин.
Раздвигая густеющую толпу зевак, подошел второй милиционер, волоча за ствол еще одну винтовку.
— Обнаружена, товарищ Опанаскин, около сторожки, в бурьяне!
— А ну-ка, пошарьте с Прохором и вот этим гражданином, — Опанаскин ткнул в завмага, — по округе. Ежели, как он глаголит, ящик тяжелый был, то далеко утащить не могли… Погодь, — остановил он Мышкина. — Контору открой. И где кассир?
— Туточки, гражданин начальник. — От любопытных отделился невысокий, тщедушного вида мужичок в перелицованном из военной шинели пальто, сдернул с плешивой головы потертый заячий треух. — Гаранин, Ефим Григорьевич, кассир арендного участка…
