– Хорошо. Я беру.
– Если все пойдет как я планирую, за диском я приеду
сам.
– Ладно. – Видя, что машина остановилась, Ирка
открыла дверцу. Игорь перехватил ее руку и вдруг спросил:
– А вообще, как у тебя дела?
– Отлично, – отчеканила она и выпрыгнула на мокрый
тротуар.
Глава 3
Потянулись тревожные дни. Поначалу Ирка ждала либо вестей о
безвременной гибели медиамагната Себровского, либо снайперской пули, либо
появления отмороженных бугаев у своей двери. Но минула неделя, а все было тихо.
В конце концов, Ирка успокоилась, забросила диск на полку, где он перемешался с
другими, музыкальными, и начала жить дальше.
Прошел месяц, и произошло первое крайне неприятное событие.
Но оно совсем не было связано с Себровским.
Ирка спала, и вдруг среди ночи раздался телефонный звонок.
– Кто это? – буркнула Ирка недовольно в трубку,
подумав, не Машуня ли опять истерику закатывает. И услышала неожиданное:
– Люба.
– Ну, ты обнаглела! Чего надо?
– Леня стоит на балконе и собирается броситься
вниз! – выкрикнула та.
– Он что, сдурел? – Ирка вскочила с кровати,
включила свет.
– Мы поссорились. Он убежал, закрылся. Плачет и смотрит
вниз. Я не знала, к кому обратиться, вот и позвонила тебе.
– Спасателям надо было звонить.
– Тогда не избежать огласки. Такой позор!
– А я-то чем помогу? Пока я такси вызову, пока
доберусь…
– Я послала машину за тобой. Только приезжай!
Ирка приехала. Когда она вбежала в квартиру, Алан уже
перекидывал одну ногу через поручень.
– Ты чего это придумал? – заорала в открытую
форточку.
– Ира? – Он обернулся, глаза были заплаканными и
печальными. – У меня нет сил.
– Для чего?
– Для жизни. Я устал. Я хочу забвения.
– А кино, а мечта? Ты же не снял еще свой шедевр!
– Пусть.
Ирка обернулась к Любе, воспользовавшись тем, что Алан опять
задумался, и нога его вновь стояла на полу балкона.
– Из-за чего ссора была?
– Ну…
– Слушай, не приукрашивай себя при мне, я тебя насквозь
вижу.
– Я хочу сниматься в фильме, а он не соглашается.
– Ты дура или как? Тебе мало того, что он жениться на
тебе хочет?
– Мало. – Ее зеленые глаза сузились. – Быть
женой звезды – неблагодарное занятие. Я хочу сама стать кем-то.
– Бездарной актеркой?
– Я не прошу у него главной роли. Пусть напишет для
меня второстепенную. Я хочу стать актрисой! – Люба топнула ногой, как
ребенок.
Ирка глянула за окно. Алан по-прежнему был неподвижен.
– Ну и чего добилась? Ни роли, ни мужа. Опять пойдешь
на панель.
– Я не проститутка! – зло выкрикнула Люба.
– Ты грозилась от него уйти?
– Конечно. Чем я его еще могу напугать?
– Алан! – завопила Ирка, заметив, что тот вновь
примеривается к поручню.
Ку, не обратив на ее крик внимания, сосредоточенно
подтягивал вторую ногу. Ирка выругалась и полезла в форточку. Было узко, но она
протиснулась. Когда она оказалась на балконе, Алан обернулся:
– Сумасшедшая! Ты не остановишь меня!
– Остановлю. Если ты упадешь, значит, и я. – Ирка
взяла его за руку.
– Уйди! – Ку вырвал руку. – Я не могу больше,
она из меня все соки выпила.
– А ты возьми и напиши для нее роль.
– Какую? Сама говоришь, что Люба бездарна.
– Маленькую, где от нее потребуется только быть
красивой и желательно молчаливой. Алан, если ты не мыслишь жизни без нее, то
надо учиться идти на компромисс. Дай ей то, чего она хочет, и она станет
шелковой.
– Меня засмеют.
– Над тобой и так все смеются. Перестань ребячиться,
иди воссоединись со своей любовью, а то я спать хочу.
– Она меня любит, как думаешь? – В его взгляде
было столько мольбы, что Ирка не смогла сказать правду.
– Конечно. Знаешь, как она перепугалась за тебя! Даже
плакала.
– Да? – Алан стал похож на детсадовца, получившего
конфету от Деда Мороза.
– Клянусь.
Ирка открыла задвижку и втолкнула Ку в комнату.
Когда вошла сама, они уже обнимались. Ирка незамеченной
покинула квартиру и отправилась домой.
Еще через неделю Валя ее огорошила известием о своей скорой
свадьбе.
– Так быстро? – Ирка не верила ушам. – Вы же
знакомы два месяца.
– Ты мне не верила, когда я говорила тебе: готовься.
– Я считала это шуткой.
– С браком не шутят. Мне двадцать пять. За плечами куча
романов, три аборта и масса разочарований. Мне пора замуж.
– Ты его любишь?
– По любви замуж выходят только в семнадцать. В нашем
возрасте надо думать головой.
– Я свидетельница?
– Конечно. Даже Одуванчик согласен. А сейчас мне пора
на свидание. Сегодня он ведет меня в ресторан.
Валя пошла собираться. Повытаскивав из шкафа весь свой
гардероб, она долго смотрела на вещи, но никак не могла решить, что выбрать. На
глаза попался ярко-розовый шелковый платок, подаренный ей в детстве знакомой
индианкой. Она взяла его, повязала на шею и вспомнила, как обматывалась им,
когда была маленькой, и изображала из себя Шамаханскую царицу – в детстве Валя
была страшной выдумщицей…
Родилась она в общежитии. Мама ее, приехавшая в столицу из
Пензы по лимиту, работала аппаратчицей на заводе железобетонных конструкций.
Была она приятной, рыжеволосой девушкой, невинной и наивной. В двадцать один ее
соблазнил старший мастер их предприятия, наобещав кучу вещей, главной из
которых была женитьба. Девушка отдалась ему со всем пылом, а через девять
месяцев родила Валю. Мастер, естественно, на ней не женился, у него уже была
супруга. Молодой маме пришлось прятать новорожденную в течение полугода, так
как с детьми проживание в общежитии запрещалось.
Потом Валя была отправлена мамой в Пензу к бабушке, где и
прожила четыре года. Вернулась в Москву она уже пятилетней. Мама по-прежнему
жила в общежитии, но теперь уже семейном, она вышла замуж и родила сыночка.
Отчим Вале не понравился сразу: угрюмый, неопрятный мужик, который, казалось,
знал только два слова – «жрать» и «отстань». Жили они в так называемой
«трехместке», хотя комнатку с прилегающей к ней кухней-прихожей и «двухместкой»
назвать было трудно. Родители спали на диване, дети вдвоем на кровати,
отгороженной занавеской. Валю определили в садик, брата – в ясли. Сами же
взрослые постоянно пропадали на работе.
