Валя стала самостоятельной уже в шесть лет. Именно в этом
возрасте она начала путешествовать по Москве в одиночку – смело ездила в метро,
на автобусах, переходила улицу. Особенно любила гулять по Красной площади – там
было много иностранцев, так не похожих на тех людей, которых она привыкла
видеть в общежитии. Ее часто останавливали милиционеры и спрашивали, не
потерялась ли она. Валя отвечала, что ее мама работает в Мавзолее и она
отпустила дочь за пирожками. Ей верили.
Однажды на Красной площади она познакомилась с индийской
девочкой Зитой. Юная индианка поразила Валю с первого взгляда – смоляная коса
до попы, смуглая кожа, большие черные глаза, а еще розовое сари, расшитое
золотом, и множество браслетов на пухлых руках. Рыжая русская детсадовка в
хлопковом платье и сандалиях на босу ногу решила, что перед ней дочь магараджи.
Однако, преодолев робость, она подошла к смуглянке, взяла за руку и застыла, на
приветствие смелости у нее уже не хватило. Индийская «принцесса» мило
улыбнулась, блеснув жемчужными зубками, и на хорошем русском сказала:
«Здравствуй». Зита оказалась дочерью посла, ей было десять, и треть жизни она
прожила в России. Девочки подружились, вместе гуляли, играли в прятки.
Милиционеры привыкли к этой странной парочке: роскошно одетая индианка с
царственными манерами и худенькая русская девчушка, коленки которой были
неизменно ободраны, а кофточки и платья коротки. Привыкли к ней и охранники
Зиты, не отходившие от подопечной ни на шаг.
Интернациональная дружба продлилась около года. Потом посла
отозвал?? из России, и Зиту увезли на родину, на прощание девочка подарила Вале
платок. Валя в долгу не осталась – она украла у мамы шаль и презентовала своей
индийской подруге.
С тех пор кусок шелковой материи превращался то в сари, то в
фату, то в шлейф. Особенно Валя любила представлять себя индианкой – рисовала
на лбу точку, чернила брови и пела тонким голоском заунывные песни. В школу она
пошла, не умея ни писать, ни читать, зато зная традиции и обычаи индийцев.
Своим одноклассникам она говорила, что ее двоюродная сестра живет в Дели, во
дворце, что ее папа магараджа и что сама она скоро поедет к ней в гости. Ложь
была раскрыта только через три года, когда одна из подружек проболталась, что
если у Вали и есть кузина, то живет она в Пензе в коммуналке, а никак не во
дворце в Дели. Врунишку подняли на смех, но немного погодя простили.
Валина мама родила еще одного ребенка, и семье дали
квартиру. Была она небольшая, в районе новостроек, безликом и мусорном, но они
и этому были рады. Валя пошла в другую школу. Теперь она могла со спокойной
совестью придумывать себе хоть сестер-принцесс, хоть братьев-королей, но ей
было не до того. Младшие брат с сестрой нуждались в ее заботе, а мама – в
помощи. Как Валя доучилась до восьмого класса, она сама не помнила, поскольку
видела только пеленки, кастрюли, садик и ясли. В пятнадцать она внимательно
посмотрела на себя в зеркало, и отражение ей сказало: еще пять лет такой жизни,
и она станет похожа на молодую бабушку. Ни прически у нее, ни маникюра, ни
приличной одежды, а только куцый хвостик, вытянутая кофточка и мешки под
глазами. Валя сказала – баста и начала новую жизнь.
Для начала она взялась за учебу, и оказалось, что знания
даются ей легко. Потом вытащила из кладовки старую швейную машинку «Зингер» и
вязальные спицы. Теперь у нее появились хорошие вещи, сшитые своими руками, и
небольшие деньги, заработанные вязанием.
Окончив школу, девушка поступила в техникум книготорговли.
Ушла жить в общежитие, там продолжала обвязывать всех, кто готов был заплатить
ей за работу, там же впервые влюбилась – в коменданта. Потом был преподаватель
философии, который облапошил ее, как некогда заводской мастер ее маму. Только
Валя оказалась более настырной – она узнала адрес, по которому проживал ее
любимый философ, и завалилась к нему вечером. Дверь ей открыла его «умершая год
назад» жена. Разразился скандал, после которого преподаватель спешно покинул
техникум, а Валя пошла на аборт.
Сколько их было после философа, Валя и не упомнила. Но в
каждого была влюблена, за каждого собиралась замуж. Она уже работала в магазине
товароведом, когда познакомилась с последним из вереницы «единственных». Этот
оказался очень богатым и честным – о своем семейном положении доложил сразу. Он
снял ей квартиру, одевал, водил по дорогим ресторанам. Валя потеряла его по
глупости: положение любовницы перестало ее устраивать, и она решила взять
судьбу в свои руки. Сварганила анонимное письмо (так, мол, и так, ваш муж встречается
с девушкой, тратит на нее семейные деньги и прочее-прочее) и отослала его
законной супруге. Та оказалась женщиной гордой, выгнала изменщика вон, как и
планировалось. Только прокол у Вали вышел – «единственный» прощение у супруги
вымолил: цветы дарил, на коленях стоял, а вот подружке ее выходки не простил.
Сколько она ни оправдывалась, сколько ни доказывала, что к письму не имеет
никакого отношения, все было напрасно. Любимый выгнал ее взашей из квартиры
вместе с манатками…
И вот теперь у Вали появился шанс. Валя поняла это, как
только увидела Одуванчика. Тихий, невинный, обеспеченный, нежадный, самое же
главное – она его ни грамма не любила, значит, глупостей не наделает.
Валя посмотрела на себя в зеркало. Розовый платок прекрасно
смотрелся на черном платье. Так и надо идти, решила она. И пусть лоскут шелка
из детства будет знаменем победы, символом исполнения мечты.
Когда она убежала, Ирка осталась наедине со сценарием. Тихий
вечер в компании несуществующих людей…
Себровский появился неожиданно – Ирка наткнулась на него у
своего подъезда. Оглянулась, ища взглядом машину, но «Линкольна» поблизости не
было. Зато она заметила четырех серьезных крепышей в длинных пальто, стоявших
поодаль.
– Где тачка?
– За углом. В вашем дворике ее припарковать негде.
Пригласишь в гости?
– Пошли. – Ирка заметила, что Себровский посвежел
и выглядит довольным. – Все позади?
– Да, все улажено. Можешь перестать бояться.
– Угу. – Она отперла квартиру, а о том, что
бояться давно перестала, промолчала.
Игорь вошел, осмотрелся. Выбрал для себя кресло, сел.
– Выпьем?
– Могу предложить коньяк.
– Давай.
– Покормить тебя? У меня голубцы есть.
– Нет, не надо. – Игорь отхлебнул из рюмки,
одобрительно цокнул: – Отличный коньяк. Дорогой. Я так много тебе плачу?
– Мне друг его принес.
– Твой парень?
– Нет, друг. Ника, он дизайнер.
– А, маленький педик… Он мне дом загородный отделывал…
– Давай обсудим вознаграждение, – прервала его
Ирка.
– Может, сначала по-дружески поболтаем? Или
лучше… – Он протянул руку и погладил ее по колену.
– Не надо, Игорь, – Ирка убрала его ладонь.
– У тебя кто-то есть?
