Сначала из-за двери не раздавалось ни звука, но вдруг
послышались быстрые шаги и истеричный выкрик:
– Катись отсюда! Иначе я милицию вызову!
– Валя, ты меня узнаешь? – уточнила Ирка.
– Конечно, узнаю! ОН уже подсылал тебя ко мне…
– Кто – ОН?
– Будто ты не знаешь!
– Валя, ты меня с кем-то путаешь, – постаралась
успокоить ее Ирка. – Посмотри в глазок еще раз, и ты меня узнаешь…
– Уходи!
– Я Ирина. Ирка… Мы с тобой у Себровского
работали…
– ОН тебе и об этом рассказал? – Она нервно
рассмеялась. – Только Ирка сидит, так что вы, ребята, просчитались…
– Я вышла, Валя. Если не веришь, что я – именно я,
спроси у меня что угодно, я отвечу… – Валя безмолвствовала. Тогда Ирка
принялась рассказывать сама: – Мы познакомились в офисе компании,
подружились, потом сняли квартиру в Химках. Мы ездили с тобой в Бразилию на
деньги Алана, который, кстати, звал тебя Конопушкой, там ты встретила
Одуванчика…
Едва она произнесла прозвище Валиного первого мужа, как
дверь распахнулась. И Ирка увидела свою подругу. Увидела, но не узнала!
Похоже, это уже превратилось у нее в традицию: встречать старых друзей и не
узнавать их. Хотя чему удивляться, если те за каких-то пять лет так сильно
менялись внешне? Впрочем, Валя в отличие от Ники и Алана не превратилась в
другого человека. Она оставалась той же Конопушкой: рыжей и веснушчатой, но от
былой хрупкости не осталось и следа. Пять лет назад Валя весила сорок семь
кило, а теперь под центнер.
– Боже мой! – не смогла сдержать удивленного
возгласа Ирка. – Никогда бы не подумала, что ты… – она чуть не
ляпнула «растолстеешь», но, вспомнив о такте, выразилась более мягко: –
Что ты так округлишься.
Валя отмахнулась (колыхнула похожей на окорок рукой) и
сделала порывистый шаг Ирке навстречу. Судя по расплывшейся по лунообразному
лицу улыбке, она была рада встрече. Предположение подтвердилось, когда Валя
заключила гостью в объятия, буквально вдавив тщедушную Ирку в подушки своих
грудей.
– Поосторожнее, подруга, так ведь и задушить
можно! – шутливо возмутилась Ирка. – А мне умирать рано, я
только-только на свободу вышла…
– Ой, извини, – опомнилась Валя и, отстранившись,
стала Ирку рассматривать. – Изменилась, – констатировала она. –
Но выглядишь отлично. И цвет волос очень тебе идет.
– Ты тоже выглядишь… неплохо, – набравшись
наглости, соврала Ирка.
– Ну да! – нервно хохотнула Валя. – Как будто
я не знаю, что стала похожа на бегемота!
– Ты пополнела, конечно, но не настолько…
– Настолько, настолько, – оборвала ее лепет
подруга. – Это у меня нервное. Из-за стресса обмен веществ нарушился.
Вроде не ем ничего, а пухну. – Валя взяла Ирку за руку и повела на кухню,
не переставая говорить: – А вот дочка у меня как козявка. Мелкая, тощая,
как я когда-то. Она вообще на меня похожа. Такая же рыжая.
Когда они оказались на кухне, Валя усадила Ирку за стол и
стала поить чаем. Чай был хорошим, дорогим, но к нему подавался только сухой
крекер (Валюша не соврала, сказав, что ничего не ест – в доме на самом деле
почти не было съестного), а вместо сахара ксилит. Пришлось Ирке пить пустой
чай. Опустошив чашку, она отставила ее в сторону и напрямик спросила:
– От кого прячешься?
Валя мигом помрачнела. И, отведя потухшие глаза в сторону,
прошептала:
– От него.
– ОН – это Артем?
– Артем? – удивленно переспросила Валя. –
Какой Артем?
– Как – какой? Тот самый! Я думала, что ты именно за
него замуж вышла… Разве нет?
– Ах вон ты о ком… Нет, Артема я не видела уже три с
половиной года. Ни его, ни алиментов. – Валя потеребила забранные в хвост
потускневшие волосы. – Во Францию он уехал. Работать. А я на сносях тогда
была и не поехала с ним сразу. Но мы договорились: как рожу – к нему. Да только
не вышло сразу. Санечка, дочка моя Александра, много болела, я не могла
рисковать ее здоровьем… Короче, когда я смогла, он уже не захотел. Другую там
нашел. С двумя детьми. Видишь как: своя дочь не нужна, а чужие… Но это не беда,
а так – мелкая неприятность. Беда потом пришла, через два года.
– Ты о чем?
– О ком, – поправила Ирку Валентина. – О Жене.
– Одуванчик на свободе?
– Представь себе.
– Ему дали такой маленький срок? – поразилась
Ирка.
– Его вообще признали невменяемым и отправили в дурдом
на принудительное лечение.
– И что, уже вылечили?
– Экспертиза показала, что Евгений опасности для
общества больше не представляет. Выпустили на поруки…
– И кто за него поручался?
– Мать его… – Валя зажмурилась и тихо
добавила: – И я.
– С ума сошла?! – в сердцах воскликнула
Ирка. – Зачем ты подписалась на такое? Неужто опять пожалела?
– Меня свекровь бывшая уговорила. Я долго отказывалась,
но когда она мне за поручительство квартиру свою предложила, согласилась.
– Квартиру? Но зачем тебе, если у тебя своя была?
– Своей у меня как раз и не было. Та, в которой я жила,
принадлежала нам с Женькой. Он не был из нее выписан, а значит, я не имела
права ни продать ее, ни обменять без его согласия. А когда бы он вышел (ведь
это рано или поздно случилось бы), нам пришлось бы жить под одной крышей.
– Квартиру можно разменять через суд.
– А до суда где жить? К маме идти? Только там ни угла
свободного. А квартиру снимать мне не на что тогда было – одна ребенка
тянула… – Валя так разнервничалась, что ее лицо пошло красными пятнами, и
теперь веснушки на нем были почти не видны. – Вот тут свекровь со своим предложением
и подкатила. Переедешь, говорит, в мою квартиру на законном основании, оформим
все бумаги, а я – к Женечке. Мол, приглядывать за ним буду, он тебя не
потревожит… – Валя в сердцах сплюнула. – Дурой была, поверила…
– Свекровь тебя с квартирой обманула?
– Нет, тут все по-честному сделала – бумаги на меня
оформила, да еще и мебель оставила. Я на седьмом небе была! Радовалась как
дурочка… – Она резко замолчала. А потом без эмоций заговорила: – ОН
явился среди ночи. Замки-то я по глупости не поменяла, и ОН смог спокойно
войти. Помню, просыпаюсь от того, что на меня кто-то смотрит. Глаза открываю и
что вижу? Маньяка этого чертова! Сидит себе на кровати и таращится, не
мигая… – Валя передернулась от жуткого воспоминания. – Я перепугалась
ужасно! Вскочила – и к телефону, свекрови звонить.
– А Одуванчик что?
– Ничего. Сидит себе и все так же не мигает. Я тогда на
его взгляд пустой купилась, подумала, залечили его в дурке, в овоща превратили,
и он не соображает, что творит… Ну, вызвала свекровь, которая, к слову, даже не
заметила, как Женечка ее из дома слинял, велела забирать сыночка и следить за
ним получше. Она на такси приехала, увезла его. Я утром же замки сменила, но
все равно как-то тревожно было… И ведь не зря волновалась! Иду как-то с Сашкой
с прогулки. Ее на руках держу, а впереди себя коляску толкаю, и вдруг сзади на
меня кто-то налетает. Оборачиваюсь – ОН. Я давай орать, чуть ребенка не
выронила, а он стоит как истукан, типа ничего не понимает и якобы меня не
узнает.
