– Ни одна живая душа. Все уверены, что за вашим визитом скрывается интерес к Божани. Местный люд спорит, уступлю ли я вам эти земли, и если да, то на сколько нагрею вашу светлость.
Оба засмеялись. Но смех маркиза оборвался раньше, и Жан Лоран раздраженно бросил:
– Дьявол раздери эту сучку! Ни о чем не могу думать, кроме камня.
– Его вернут, – пообещал Гуго. – Наберитесь терпения. А с девчонкой вы сделаете все, что захотите.
«Кроме камня?!»
Николь переместила руку вниз – туда, где в бедро впивался выступ. Пальцы пролезли в складки ткани и наткнулись на какой-то предмет. Небольшой, округлый, размером и формой напоминающий яйцо…
«Святой Франциск!» – мысленно ахнула девочка.
До сих пор она была уверена, что камень выпал во время стычки. Выходит, она не уронила его, а безотчетно сунула в прореху накидки.
Неудивительно, что все считают ее воровкой! Но если она объяснит, как все было, то, может быть, маркиз ограничится поркой?
«Его милость хорошо знает меня, он подтвердит, что я не лгунья».
– Как только девчонку поймают и отберут камень, ее нужно будет заставить молчать, – проговорил Гуго де Вержи. – Если это сделаете вы, могут пойти слухи. Неудобные слухи…
Он немного помолчал.
– И что же ты предлагаешь? Если не убить ее, она начнет болтать.
– Кто-нибудь из моих людей придушит ее. А остальным сообщат, что девка повесилась, не выдержав мук совести. Вы останетесь вне подозрений.
У Николь в горле что-то булькнуло.
– Ладно, пусть так, – нехотя проговорил маркиз. – Видит бог, у меня чешутся руки… Но ты прав. Ты всегда отличался благоразумием. Единственный из всех.
– Благодарю, ваша светлость. Но вы несправедливы к своим слугам. Как же Дюбуа? А Фурнье?
– И где теперь Дюбуа и Фурнье? – с горечью бросил маркиз. – Сидят в каменном мешке и ожидают встречи с палачом. Ты знаешь, Гуго, каким пыткам подвергают тех, кого обвиняют в заговоре против короля? Но ни один не выдал меня. Иначе сюда уже скакали бы отряды гвардейцев.
Голос маркиза де Мортемара изменился. С графом сейчас был уже не тот шумный толстяк, что рассыпал за столом сальные остроты. Жан Лоран говорил резко и властно, и слова его были чеканны, как монеты.
Сейчас он был настоящий. А тот, за ужином, – притворялся. Лежа на крыше южной галереи, Николь поняла это очень хорошо.
– Не исключено, что они и скачут, – спокойно заметил Гуго де Вержи.
В ответ маркиз зло рассмеялся.
– О да, ты прав! Теперь, как никогда, нам нужен камень. Дьявол, почему ее никак не найдут?
У входа в часовню раздались крики.
– Смотри, Гуго! Неужели поймали?
– Надеюсь… – согласился тот после небольшой заминки. – Пойдемте к ним, ваша светлость.
Николь дождалась, пока в галерее станет тихо, и спустилась вниз тем же путем, которым поднялась. Когда ее босые пятки коснулись земли, она замерла, прислушиваясь.
Никого. Лишь гул голосов доносится от часовни.
Они спохватятся очень быстро, нужно спешить.
… – Элен, ее схватили? Что происходит?
Девушка откликнулась не сразу:
– Ничего…
Она застыла у окна, вцепившись в прутья оконной решетки, и пыталась рассмотреть знакомое лицо в толпе возле часовни. Но за мельтешением факелов невозможно было ничего угадать.
Беатрис скорчилась на кровати, обхватив колени руками.
– Мне холодно!
– Укройся.
– Прошу тебя, закрой окно! Почему они шумят? Когда все закончится?
– Заткнись! – сквозь зубы прошипела Элен. – Заткнись сейчас же! Я не знаю, когда все закончится, не знаю! Господи, – вырвалось у девушки, – хоть бы они убили ее!
Беатрис широко раскрыла глаза.
– Почему ты так говоришь? Ты желаешь Николь смерти?
Элен с презрительной жалостью покачала головой:
– Бог мой, какая ты глупая! Я хочу жизни нам, тебе и мне.
Сестра крепче обняла колени, не сводя с нее непонимающего взгляда. Элен усмехнулась:
– Как ты думаешь, что расскажет Николь, когда ее схватят? Она скажет отцу, что мы с тобой подговорили ее отправиться к маркизу.
– Отец накажет тебя, – прошептала Беатрис.
– И тебя, моя маленькая глупышка.
Губы девочки задрожали.
– Но ведь я ни в чем не виновата! – захныкала она. – Ты подтвердишь это, правда?
Элен присела перед кроватью, взяла ледяные руки сестры в свои.
– Я поклянусь перед отцом, что ты ни при чем. Вот только Николь будет клясться в обратном.
Воцарилось молчание. Беатрис осмысливала сказанное.
– А если… если ее убьют? – запинаясь, выговорила она наконец.
– Тогда некому будет опровергнуть наши слова. Мы заверим всех, что она по своей воле отправилась к маркизу, опередив меня.
– Но там был стражник, он видел вас!
Элен усмехнулась:
– С ним, уж поверь, я что-нибудь придумаю.
Крики в часовне стали громче. За окном раздался шорох, и искаженное от боли лицо Николь появилось за решеткой.
Беатрис вскрикнула, но Элен быстро зажала ей рот.
– Молчи!
Выпустив сестру, она подбежала к окну.
– Господь всемогущий! Как ты забралась сюда?
Николь не ответила. На объяснения не оставалось ни сил, ни времени.
Тяжело дыша, горничная просунула руку сквозь прутья решетки. В кулаке болтался мешочек.
– Ваша милость, возьмите. Оно принадлежит маркизу.
– Что это?
– Не важно. Прошу вас, верните это ему. Я не хочу быть воровкой.
– А как же ты?
– Попытаюсь бежать.
– Куда?
Николь переступила по узкому каменному парапету и почувствовала, как из-под ее босых ног с тихим шуршанием осыпается каменная крошка.
– Возьмите! – скованным от напряжения голосом повторила она и разжала кулак. – Быстрее!
Элен закусила губу, обдумывая что-то. Из-за ее спины молча выглядывала перепуганная Беатрис.
– Скорее, ваша милость! Я едва держусь!
– Если я возьму эту вещь и отдам маркизу, мне придется объяснять, как она оказалась у меня, – будто рассуждая вслух, проговорила Элен. – Если спрячу, ее могут найти. Как ни крути, выходит нехорошо.
– Ваша милость…
– Пусть остается у тебя!
С этими словами она приблизилась к горничной и толкнула ее в грудь. Николь сорвалась со стены и полетела вниз, не успев даже вскрикнуть.
