— Напитки предназначались для полицейских, господин министр.
— Надо было позвать кого-то из коллег. Упущение, непростительное упущение. Нельзя оставаться наедине с задержанным. Это относится и к вам, комиссар: вы привели его в свой кабинет, не вызвав никого из помощников. И вдобавок вы оказались не в состоянии обезоружить двадцатилетнего бандита. Громадное упущение.
— Вы совершенно правы, господин министр.
На пластиковую скатерть упало несколько капель кофе, и Адамберг, окунув в них палец, рассеянно выводил извилистые дорожки между кучками помета Эльбо. На мгновение он задумался о том, почему экскременты этой птицы так трудно отмыть. Это была химическая загадка, которую вряд ли смог бы разгадать даже Данглар: он был не силен в естественных науках.
— Кристиан Клермон-Брассер требует, чтобы вас немедленно уволили, вместе с вашими некомпетентными сотрудниками, и я почти что готов это сделать. Однако мы здесь пришли к выводу, что вы нам еще понадобитесь. Даю вам неделю, Адамберг, неделю, и ни днем больше.
Адамберг присоединился к своим подчиненным, собравшимся в большом конференц-зале, который, следуя научному определению Данглара, прозвали залом церковных соборов. Перед тем как уйти из дому, Адамберг потер ссадину на подбородке жесткой губкой для посуды, и на коже выступили красные полосы. «Здорово получилось!» — заметил Кромс, для пущей убедительности намазав рану красновато-коричневым меркурохромом.
Адамбергу было неприятно отправлять людей на бесполезные поиски Мо, который в это время преспокойно сидел на его собственной кухне, но ситуация не оставляла ему выбора. Он дал им задания, и каждый стал молча изучать свой путевой лист. Его взгляд скользнул по лицам девятнадцати полицейских; все были потрясены тем, что случилось, и только одна Ретанкур, похоже, втайне наслаждалась необычной ситуацией: это его несколько встревожило. А увидев, в каком отчаянии Меркаде, он снова ощутил покалывание в затылке от невидимого электрического шарика. Этот шарик прицепился к Адамбергу во время беседы с капитаном Эмери, и раньше или позже его следовало вернуть капитану.
— Неделю? — повторил бригадир Ламар. — Как прикажете это понимать? Если он засел где-то в лесной чаще, пройдут месяцы, прежде чем мы его найдем.
— Это касается только меня, — пояснил Адамберг, умолчав об угрозе, нависшей над Меркаде и Эсталером. — Если мне не удастся найти Мо, то вместо меня руководителем Конторы, по-видимому, назначат майора Данглара, и вы продолжите поиски.
— Не помню, чтобы я заснул в комнате для допросов, — еле слышно произнес несчастный Меркаде. — Знаю, вина лежит целиком на мне. Но я не помню, как это произошло. Если я стал засыпать, сам того не сознавая, мне больше нельзя служить в полиции.
— Мы все виноваты, Меркаде. Вы заснули, Эсталер вышел из комнаты для допросов, никому не пришло в голову обыскать Мо, а я остался с ним в кабинете один на один.
— Даже если мы за эту неделю найдем Мо, они все равно вас выгонят — в назидание другим, — сказал Ноэль.
— Очень может быть. Но у нас еще остается один запасной вариант. А если и он не сработает, у меня еще остается моя гора. В общем, все не так страшно. Сейчас главное вот что: днем к нам могут нагрянуть с инспекцией. Надо организовать видимость порядка на максимальном уровне. Вы, Меркаде, идите спать, чтобы полностью проснуться к их приходу. И не забудьте спрятать подушки. Вам, Вуазне, надо убрать со стола журналы по ихтиологии, а вам, Фруасси, изъять из шкафов продуктовые запасы. Вы, Данглар, сложите ваши акварели в ящик и очистите тайники в подвале, а вы, Ретанкур, перенесите кота и кошачьи миски в чью-нибудь машину. Что еще? Нельзя упускать из виду ни одной мелочи.
— А веревка? — спросил Морель.
— Какая веревка?
— Которой были спутаны лапы у голубя. Нам прислали ее из лаборатории, и она лежит на столе вместе с экспертным заключением, среди других образцов. Если они начнут задавать вопросы, разговор об этой птице будет совсем некстати.
— Веревку я заберу, — сказал Адамберг, глядя на Фруасси: ее лицо выражало глубокую тоску, как всякий раз, когда ей приходилось избавляться от продуктовых запасов в шкафу. — А знаете, в этой трудной ситуации я могу порадовать вас хорошей новостью. Дивизионный комиссар Брезийон — за нас. Хоть с этой стороны не надо ждать неприятностей.
— А почему он за нас? — спросил Мордан.
— Молодые Клермон-Брассеры подорвали бизнес его отца — импорт минеральной руды из Боливии. Это была наглая хищническая афера, которую он не простил им до сих пор. Он хочет только одного: чтобы, как он выразился, «эти собаки оказались на скамье подсудимых».
— При чем тут скамья подсудимых? — спросила Ретанкур. — В данном случае семья Клермон вне подозрений.
— Я просто хотел, чтобы вы поняли направление мыслей дивизионного комиссара.
И опять он увидел в глазах Ретанкур что-то похожее на иронию — или ему так показалось.
— Приступайте к делу, — сказал Адамберг, вставая и одновременно бросая на пол электрический шарик. — Приведите в порядок служебные помещения. А вы, Меркаде, останьтесь, пойдете со мной.
Сидя напротив Адамберга, Меркаде нервно разминал свои крошечные ручки. Честный, совестливый, к тому же легкоранимый парень, по милости Адамберга оказавшийся на грани депрессии и готовый возненавидеть самого себя.
— Я бы хотел, чтобы меня уволили прямо сейчас, — с достоинством произнес Меркаде, потирая круги под глазами. — Ведь этот тип мог вас убить. Если я сам не замечаю, как засыпаю, мне лучше уйти. На меня и раньше не очень-то можно было положиться, а теперь я стал опасным, неуправляемым.
— Лейтенант, — сказал Адамберг, наклонившись над столом, — я сказал, что вы заснули. Но вы не спали. Мо не забирал у вас ствол.
— Это благородно, комиссар, что вы все еще пытаетесь мне помочь. Но когда я проснулся там, наверху, у меня больше не было ни ствола, ни телефона. Они были у Мо.
— Они были у него, потому что это я ему их дал. Я ему их дал, потому что я забрал их у вас. Там, наверху, где автомат с напитками. Теперь понимаете?
— Нет, — ответил Меркаде, оторопело глядя на начальника.
— Это я их взял. Меркаде, мне надо было устроить Мо побег, пока его не отправили в камеру предварительного заключения. Мо никогда никого не убивал. У меня не было другого выхода, пришлось вас подставить.
— Мо не угрожал вам оружием?
— Нет.
— Вы сами открыли ему решетки?
— Да.
— Черт подери.
Адамберг откинулся назад в кресле, дожидаясь, когда Меркаде усвоит услышанное: обычно этот процесс не занимал у лейтенанта много времени.
— Ладно, — сказал приободрившийся Меркаде. — Уж лучше так, чем жить с мыслью, что ты отключился в комнате с автоматом. И если Мо не убивал старика, это было единственное, что вы могли сделать.
