— И что скажешь? — пытливо посмотрел на Демичеву Драпов.
— Ну, эти делом прокуратура должна заниматься, — пожала плечами Инна. — Пусть она и занимается.
— Это дело у нас останется. И в прокуратуру не пойдет. Есть соответствующая договоренность.
— И насколько серьезная эта договоренность?
— Настолько серьезная, что против течения лучше не плыть ни тебе, ни мне.
Могущественных людей в городе и области хватает, однако бояться следует не всех. Но есть очень серьезные люди, против которых не может пойти даже Сафролов, начальник Потоцкого РОВД. Возможно, эти люди обладают возможностью воздействовать и на прокуратуру — а как иначе объяснить, что убийство Сухониной осталось у Инны?.. А может, как раз наоборот, прокуратура как раз-то и независима от этих беззаконных покровителей, потому Драпову пришлось уговаривать своих коллег не забирать дело…
Но в любом случае с этими людьми лучше не связываться. Инна это понимала, однако при этом не могла найти объяснение тому, почему кто-то из сильных мира сего решил заступиться за Сухонина. Ведь в таком деле мало личного знакомства или даже привязанности. Тут нужна серьезная родственная связь или деловая зависимость. Интересно, кому и какие услуги оказывает Сухонин, если за него заступились на столь высоком уровне, что сам Драпов выбросил белый флаг…
— И Сафролов так думает?
— А ты думаешь, это мне нужно?
Инна вздохнула. Сафролов еще тот жук, у него и самого были в городе интересы, к которым мог иметь отношение такой ублюдок, как Сухонин. Возможно, начальник РОВД получал что-то с автобизнеса, который держала под контролем банда Сухонина…
— Хочешь, я тебя к Сафролову отведу, он сам тебе скажет? — спросил Драпов. И, не давая Инне опомниться, продолжил: — Только он тогда спросит, как ты попала на свою должность.
Инна закусила губу… Да, она хотела честно бороться с преступностью и устраивалась на службу не для того, чтобы греться на взятках. Только ее родителям самим пришлось давать на лапу, чтобы ее взяли в следственный отдел РОВД. У отца свой строительный бизнес, он мог себе позволить столь щедрый жест ради дочери.
— Не надо ничего спрашивать, — покачала она головой.
— Вот и хорошо, — покровительственно улыбнулся Драпов.
— Если дело остается у меня, то я бы отправила запись с голосом Сухонина на фонетическую экспертизу.
Драпов поморщился:
— Сухонин это или нет — пусть разбирается экспертиза. Отправляй запись на исследование, пусть все будет по закону. Только вот, прошу тебя, не делай поспешных выводов… Ну, позвонил Сухонин с телефона своей бывшей жены, и что? Может, они встречались накануне и у него остался ее телефон. Может, она позвонила ему, сказала, что ее убивают…
— Кто?
— Горелов, кто ж еще?
— Горелов небедный человек. Он может нанять дорогого адвоката, из Москвы. А в Москве могут возникнуть вопросы. Почему мы выгораживаем Сухонина, а топим Горелова? Тогда это дело прокуратура заберет…
— Да, такое возможно, — заметно занервничал Драпов.
— Ясно же, что Горелова банально подставили. И мотива у него нет. А у Сухонина имеется.
Драпов думал напряженно, но недолго.
— Может, и подставили… Что ж, раз так, то будем искать человека, который его подставил?
— Кого?
— Не знаю. Но Сухонина не трогай… Гм… и от фонетической экспертизы пока лучше воздержаться…
— А с Гореловым что делать?
— Ну, «пальчиков» его на ноже нет, следов на одежде тоже, свидетели отсутствуют… Давай так, под подозрением его оставим, а содержание под стражей применять не будем. Под подписку его выпустим, только про Сухонина ему ничего не говори. Ты меня понимаешь?
— Понимаю, — Инна опустила голову.
Не хотела она склоняться под тяжестью обстоятельств, но как быть, если жизнь не прогибается под нее?..
* * *
Никита ждал, когда ему предъявят обвинение, и собирался бороться в суде за изменение меры пресечения. Но вдруг выяснилось, что суд не нужен. Следователь Демичева взяла с него подписку о невыезде, и на этом разговор мог закончиться. А ведь у нее было что ему сказать. И сообщить она могла ему что-то важное, интересное, может, потому и прятала глаза. Да и Никита мог поделиться своими соображениями.
— Все, вы свободны, гражданин Горелов. Вещи заберете в дежурной части.
— Все так просто?
— Нет, не просто. Просто — это если бы дело закрыли, а вы по-прежнему подозреваетесь в убийстве гражданки Сухониной, — Демичева смотрела в окно. А до этого рассматривала цветок у него за спиной.
Она готова была смотреть куда угодно, лишь бы не на него. Ей было стыдно. И это не стыдливость девушки, которая хочет, но боится навязать свою компанию малознакомому мужчине.
— Но вам не хватает улик, чтобы поставить меня к стенке, — скорее утвердительно, чем вопросительно, сказал Никита.
— Не хватает.
— А может, у вас появился другой подозреваемый?
— Все, вы свободны, гражданин Горелов. Не смею вас задерживать.
— Вы обыскивали мой дом. Но я не видел, чтобы вы осматривали двор. Я имею в виду задний двор, тот, который за домом. Возможно, преступник находился там, поджидая Антонину…
— И что вы хотите этим сказать? — наконец-то Демичева удостоила его взглядом.
Она попыталась изобразить усталость, но он-то увидел в ее глазах живой интерес.
— Возможно, он оставил там какие-то следы.
— Да, мы нашли несколько окурков.
— Я не курю.
— Я знаю. Но так и окурки уже старые…
— А забор осматривали? Не на крыльях же убийца залетел?
— Не на крыльях. Но следов на заборе мы не обнаружили.
— Может, плохо смотрели?
Демичева пожала плечами. Скорее всего, забор даже не осматривали, потому что убийцу искали среди тех, кто находился в доме.
— А свидетелей опрашивали? Возможно, кто-то из соседей видел постороннего?
— Ну, тех, кто рядом жил, опросили… — неуверенно сказала она.
— Ничего, если я сам этим займусь? Мне же можно выходить из дома? — улыбнулся Никита.
— Из дома выходить можно. Препятствовать ходу следствия нельзя. Иначе нам придется вернуть вас под стражу.
— А как я узнаю, где я препятствую, а где помогаю?
— Не надо помогать. Ничего делать не надо, — покачала головой следователь. — И если у вас есть какие-то подозрения, оставьте их при себе.
— Подозрения насчет кого?
— Ну, мало ли… — Демичева отвела глаза в сторону.
— А у меня есть подозрения.
