— А зачем его сдавать? Он же не при делах! И Антонину не заказывал!..
— Тем более.
— Значит, к Демичевой завтра, да? — воспрял духом Сухонин.
— Я смотрю, у тебя настроение поднялось. Думаешь как лоха меня обкрутить… Если кинешь меня, то по городу слух пойдет, что ты Саморода сдал. Если нормально все сделаешь, тебя в Москву переведут, в Лефортово. Там тебя Самород не достанет…
— В Лефортово? С какой это стати?
— А к тебе же братья-мусульмане подкатывали, пояс шахида поносить предлагали. Антонина это слышала. А как ты отказался, не слыхала. Она сказала, что ментам тебя сдаст, ну, ты ее за это и приговорил…
— Какой пояс шахида? Не было никакого пояса!
— Не было, а ты скажи, что был. Тогда тобой ФСБ займется. А ФСБ — это Лефортово. Там такой режим, что Самороду тебя не достать…
— Ты не знаешь Саморода, у него руки длинные.
— Чем длиннее руки, тем тяжелее их вытягивать. Чем длиннее руки, тем легче их обрубить… Короче, я предложил тебе вариант, а ты уже выбирай.
— Хорошо, можно и с поясом шахида, — кивнул Сухонин. — Только что я скажу? Что это за люди?
— Можешь на меня показать, — усмехнулся Никита. — Только за мной ничего нет и быть не может. Зато запись этого с тобой разговора имеется. Я тебе идею предложил, а ты стрелки на меня перевел — так это называться будет. Меня отпустят, а тебя в Потоцке оставят, улавливаешь мысль?
— Да я и не собирался на тебя стрелки переводить!
Никита сам когда-то работал на госбезопасность. Под чужой фамилией, по липовым документам. А когда пришло время сматывать удочки, он вернул себе прежнее имя. Он действительно Никита Тимофеевич Горелов, найденыш из сгоревшего дома в Новосибирске. И в детском доме он воспитывался, и в армии служил, и бизнес в Москве имел, и Ася была его женой. И она погибла, и он в следственный изолятор загремел. Только вот факт общения с Фемидой нигде не зафиксирован. И отпечатки его пальцев из всех картотек вычищены. Пять лет работы на противозаконное правосудие вычеркнуты из легальной жизни Никиты Горелова, но ведь их можно объяснить — свет оказался не мил после гибели жены, потому и жил он пять лет отшельником в Сибири, а потом за границу уехал. Только вот откуда у него столько денег? Ведь и в Новой Зеландии он не бедствовал, и здесь, в Потоцке, у него все в цвет. Но ведь он бизнесом занимался, отсюда и материальные средства… Не станет же объяснять, что однажды к его рукам прилипла солидная сумма денег. Очень удачно он к жертве зашел, та как раз деньги за крупную партию наркоты пересчитывала. А с начальством Никита делиться не стал. Зачем, если он работал нелегально? Повышенная пенсия ему по выслуге лет не полагалась, поэтому надо было самому позаботиться о себе…
Если ФСБ займется им, то на чистую воду его может вывести только тот, кто когда-то курировал его работу. Но вряд ли там кто-то из этих людей остался. Хотя возможно всякое…
Глава 8
Не таким уж и запутанным оказалось это убийство. Пьяный идиот сдуру забрался в чужой двор, зарезал свою бывшую жену, по ее телефону позвонил в полицию. И еще наследил порядком… Не зря же Инна в первый же день вышла на след преступника. И разоблачить его бы смогла, если бы не ставили палки в колеса. Уж очень убедительно просили ее не трогать Сухонина. И этот же человек сейчас готов был накричать на нее за то, что этот ублюдок закрыт в камере следственного изолятора.
— Демичева, мы же договаривались! — возмущенно таращился на нее Драпов.
— А что я могла сделать, если Сухонин сам пришел?
Это Никита обеспечил явку с повинной. Приехал вчера поздно вечером и сказал, что завтра с утра Сухонин прибудет в отделение. Так и случилось. Инна приняла его, допросила, оформила протоколы и межрайонный отдел ФСБ поставила в известность.
— Сам?
— Сам.
— И ты ничего для этого не делала? — недоверчиво и нервно посмотрел на молодую женщину Драпов.
— Абсолютно.
— И он убил Антонину Сухонину?
— Он. Вот материалы дела, — Инна накрыла ладонью папку-скоросшиватель.
— Зачем он это сделал?
— Сухонин с террористами был связан, и Антонина об этом узнала. Он решил от нее избавиться.
Версия эта не выдерживала никакой критики, но Сухонину нужно было как можно скорее убраться из города, и помочь ему в этом могла только ФСБ. Да и сама Инна заинтересована была в том, чтобы избавиться от этого дела.
— С террористами?
— Да, он сказал, что отказался работать с ними. Но сказать можно все, что угодно, а как на самом деле… — пожала она плечами. — Как было на самом деле, пусть фээсбэшники разбираются.
— Почему они?
— Так это же их компетенция.
— Ты меня удивляешь, Демичева, — Драпов сначала раздул щеки, а затем выдул из них воздух.
— Я здесь при чем? Что мне Сухонин сказал, то я вам и передала… Да вы не переживайте так, Андрей Вадимович, — едва заметно усмехнулась Инна. — Никто за Сухонина хлопотать не станет.
Когда-то она уважала этого человека, а сейчас он ей казался жалкой, ничтожной личностью.
— А кто за него хлопотать должен? — изобразил удивление Драпов.
— Есть люди в наших селеньях… Кто за него хлопотал, Сухонин не сказал. И не скажет. Но в том, что его пытались убить, признался.
— Кто пытался убить?
— Так тот, кто за него хлопотал.
— Он сам это сказал?
— Нет, я так поняла… Вы не переживайте, в протоколах это не отражено.
— Я переживаю?! Кто тебе сказал, что я переживаю?.. Я бы переживал, если бы ты не раскрыла это дело. А ты блестяще справилась с заданием. Ведь это же ты вынудила Сухонина явиться с повинной? Достала его, загнала в угол… Молодец, Демичева, молодец! — Драпов говорил одно, а думал совсем о другом, о том, что говорить начальству, думал.
— Я пойду.
— Да, оставь дело и давай…
— Сообщение в ФСБ принял майор Елецкий. Он должен сейчас подъехать.
— Направь его ко мне.
— Хорошо, я передам в дежурную часть…
Инна поняла, что Сухонина ей больше не видать. Или сам Драпов займется этим делом, или Сухонина заберут фээсбэшники. Что ж, баба с возу — кобыле легче…
Майора Елецкого препроводили к Драпову, а спустя некоторое время в кабинет к начальнику следственного отдела вызвали саму Инну. Там она не задержалась. Сказала, что не особо верит в версию о террористах, но именно поэтому фээсбэшник еще больше утвердился во мнении, что Сухонина нужно брать в оборот. Он сам лично допросил подозреваемого, а к вечеру задержанного этапировали в Москву.
Инна стояла у окна и смотрела на машину, в которой увозили Сухонина. Дверь в кабинет тихонько открылась, она обернулась и увидела Ракитина.
