— Кто?
— Это из-за бизнеса все… Василий выиграл тендер на строительство объездной дороги в обход города, а кому-то это не понравилось.
— Кому? Фирме-конкуренту?! И вы так боитесь этих конкурентов, что готовы помиловать их? — возмущенно и удивленно спросила Инна.
— Там не просто фирма, а такие люди, что с ними лучше не связываться…
Марина Павловна, казалось, сама в том сомневалась. Не казались ей эти люди такими уж страшными, как рисовал их Корчнов, но в то же время она не хотела рисковать. Челюсть срастется, зрение вернется, и Василий Антонович дальше будет работать на благо своей семьи. Денег, правда, с объездной дороги не поднимет, зато жить будет… Может, она в чем-то и права. Но все-таки преступники должны быть наказаны…
— Значит, полицию вы не вызывали? — в раздумье спросила Инна.
— Нет, — кивнула женщина.
— Василий Антонович сказал, что не надо?
— Да, он сказал.
— Когда сказал?
— Когда в больницу увозили.
— Значит, он в сознании был?
— Когда «Скорая» подъехала, он был уже без сознания.
— А «Скорую» кто вызвал?
— Я.
— Выходит, вы видели, как трое неизвестных избивали вашего мужа?
— Не видела. Соседка позвонила, сказала, что Василия избивают, я когда подошла, никого уже не было. Игорь Петрович подошел, заявил, что полицию вызывать надо, звонить стал, а Василий сказал, что не надо…
— Значит, вы, Василий Антонович, уже знали, кто и почему вас избил? — спросила у Корчнова Инна.
— Они сказали, — не разжимая челюстей, сквозь зубы процедил он.
— Что они вам сказали?
— Убьют, сказали.
— Этого мало… Я же знаю вас, Василий Антонович, вы не такой, чтобы испугаться каких-то хулиганов.
— Не хулиганы. Бандиты… Я одного видел.
— Где?
— Не важно.
— Этот бандит представлял фирму-конкурента?
— Можно сказать и так.
— Значит, фирма эта бандитская?
— Крыша там.
— Бандитская крыша.
— И не только.
— А какая еще?
— Тебе лучше не знать. И лучше не лезть.
— И все-таки? — настаивала Инна.
— Не скажу.
— Почему?
— Тебе не скажу. Опасно это. Пусть мужчина этим делом занимается, а тебе нельзя…
— Мне можно!
Корчнов приподнял и резко опустил руку, давая понять, что разговор окончен. И плохо ему, и за Инну он боится, так что ничего она от него не узнает.
— Что ж, не хотите говорить, не надо. Пойду я, — сказала Инна. — Марина Павловна, вы не проводите меня?
— Проводить?! Ах да, конечно…
Корчнова вместе с ней вышла в коридор, и они направились к выходу.
— Инна, ты молодец, мне нравится твоя настойчивость, — сказала Корчнова. — Но Василий прав, тебе в это дело лучше не лезть… Мне даже страшно подумать, что эти подонки могут сотворить с тобой. Они никого не боятся…
— Кто они?
— Василий же сказал, бандиты.
— Они же и конкуренты?
— Ну, не они лично… Я подробностей не знаю, но если Василий сказал, то я ему верю.
— Кто видел, как его избивали?
— Соседка наша… Татьяна ее зовут. Татьяна Михайловна Гортова, по нашей улице дом двадцать четыре. Это как раз напротив их дома было. Она все видела… Не лезла бы ты в этом дело. Мы же не только за себя, но и за тебя переживаем.
— За меня переживать не надо. И за себя не бойтесь. Не хочет Василий Антонович заявление писать, не надо. Если заявления нет, то и претензий к вам со стороны бандитов быть не должно. Правильно я рассуждаю? — усмехнулась Инна.
— Может быть.
— Тогда все.
На этом разговор был закончен, но работа по делу будет продолжаться.
* * *
Миша достал из пачки сигарету, сунул ее в рот. Инна многозначительно глянула на него — дескать, у нее в машине не курят. И он правильно понял ее.
— Так я не зажигаю, без огня потяну, — сказал он. — Так можно?
— Можно, — кивнула она.
— О здоровье моем заботишься? — спросил Ракитин. И тут же, не дожидаясь ответа, сказал: — Это хорошо, что ты обо мне заботишься.
— Ну, кто-то же должен мне помогать, — улыбнулась молодая женщина. — А с чахоточными каши не сваришь.
— Странно, заявления нет, а дело ты возбудила.
— Так надо.
— А если это глухарь?
— Глухарем больше, глухарем меньше.
— Интересная логика… А заявления почему нет?
— Страшно человеку стало. Возмездия боится.
— Ну и пусть себе боится, если органам не доверяет. И мы будем вместе с ним бояться. В сторонке.
— Дело касается моей семьи.
— Он твой родственник?
— Нет, он друг моего отца. И у него строительный бизнес, и у отца. Вчера избили Корчнова, а завтра убьют моего папу…
Инна могла дать и другое объяснение. Ведь она, берясь на это дело, думала не столько об отце, сколько о других людях, которые могли пострадать от рук ненаказанных беспредельщиков. Она думала о людях, которых должна защищать по долгу службы, но такое объяснение могло показаться Ракитину пафосным, а потому притянутым за уши… К тому же она действительно переживала за отца. Так что и она не врала, и ему все стало понятно.
— Ты сегодня в ударе! — засмеялся Миша. — Просто убиваешь своей логикой!.. А если завтра продавщицу в магазине изнасилуют, ты за свою мать бояться будешь, потому что она в этот магазин ходит?
— Там из-за бизнеса наезд был. Корчнов тендер на строительство объездной дороги выиграл, а кому-то это не понравилось. Завтра этому кому-то мой отец дорогу перейдет, а я, знаешь ли, не хочу остаться сиротой.
— Твой отец строит дороги?
— Нет. Но так и Корчнов не строил дороги. Потом подряд получил. Кто-то коттеджный поселок построил, а он подъездную дорогу провел. Потом еще такой же подряд… А работать он умеет…
— Значит, за отца переживаешь? Тогда понятно.
— Ты не о том думаешь.
— А о чем я должен думать?.. О тебе? Так я о тебе всегда думаю… Может, заскочим в кафе… Э-э… Сейчас в кафе заскочим, обедать будем, — поправился он.
— Что-то я не поняла, обо мне ты думаешь или об обеде, — усмехнулась Инна.
— О тебе. А обед — это прилагательное.
— Ты лучше подумай, зачем нам в Потоцке объездная дорога?
