– Нет, я хочу приготовить форель с миндалем. – Надежда показала на серебристых форелек. – Давайте мне три… нет, четыре штучки!
– Отлично! – одобрила Лариса. – Форельки свеженькие, главное – не пережарить…
Она взвесила и упаковала рыбу, и проводила Надежду, дав ей несколько полезных советов.
«Вот ведь, Лариса – женщина умная и наблюдательная, – думала Надежда, выходя из магазинчика. – И она сразу сказала, что я – занятая, работающая… значит, это даже постороннему человеку ясно – не судьба мне быть домашней хозяйкой…»
Додумать эту мысль Надежда не успела, потому что под ноги ей подкатились сразу три пыхтящих и задыхающихся английских бульдога. Бульдоги окружили ее и умильно уставились на пакет с рыбой.
– Мальчики, мальчики, как вы себя ведете! – окликнула бульдогов хозяйка, коренастая женщина средних лет, чем-то неуловимо похожая на своих питомцев. – Оставьте женщину в покое! Я ведь вас только что покормила!
Бульдоги смутились и, неохотно подчинившись хозяйке, засеменили вперед.
Надежда проводила их взглядом и тут увидела посреди проулка знакомую молодую женщину. Ту самую, которую видела на похоронах Кондратьева в сопровождении мордатого мужчины и настырной остроносой женщины.
Теперь Надежда знала, кто она такая – секретарь Кондратьева Мария Куропаткина…
Куропаткина выглядела очень странно.
Во-первых, одежда у нее была такая мятая, как будто она спала в ней целую неделю, а то и месяц. Во-вторых, она была бледна, как будто тот же месяц, а то и больше, провела в темном подвале, без солнечного света и свежего воздуха. И в-третьих, она была чем-то очень испугана и вертела головой, как будто прикидывала, куда бы убежать.
Проследив за взглядом Марии, Надежда Николаевна увидела в конце проулка рослого мужчину с квадратным подбородком. Того самого мужчину, который сопровождал Куропаткину на похоронах. Мужчина стоял, перегородив выход из проулка, и нагло ухмылялся. Мимо него, опасливо косясь, проходила приземистая женщина со своими тремя бульдогами.
Надежда взглянула в другой конец проулка и увидела, что там стоит, загораживая выход, черная машина.
Картина сразу стала ясна.
Куропаткина как-то смогла сбежать от своих конвоиров, но ее снова выследили и вот-вот поймают…
Додумать эту мысль Надежда опять-таки не успела. Все дальнейшее она проделала на автопилоте.
Как уже было сказано, рядом с Ларисиным магазинчиком находился мусорный бак, в котором рылся огромный черно-белый котяра. Этого-то котяру Надежда и решила сделать своим послушным орудием, не пожалев ради этого дела одну из форелек.
Вытащив рыбу за хвост из пакета, Надежда продемонстрировала ее коту, проговорив:
– Ты посмотри, какая вкусная! Гораздо вкуснее всего, что ты нароешь в мусорном баке!
Кот увидел форель, почувствовал ее запах. Глаза его загорелись адским пламенем. Он издал душераздирающий вопль, вскочил на крышку бака и изготовился к прыжку.
Но в этот самый момент Надежда швырнула рыбку под ноги мордатому мужчине, караулившему Марию Куропаткину.
Тут кот совершил нечто невозможное, нечто противоречащее всем законам физики.
Он уже прыгнул, но в полете изменил направление и приземлился в каком-нибудь метре от форели.
И прямо перед тремя английскими бульдогами.
Бульдоги приняли появление кота за акт прямой и явной угрозы и решили, что не могут оставить ее без ответа. Пыхтя и спотыкаясь, они бросились в бой.
Кот не отступил перед превосходящими силами противника. Во-первых, он никогда и ни перед кем не отступал, во-вторых – перед ним на асфальте лежала форель, и ради нее он готов был драться не то что с тремя раскормленными бульдогами, а с тремя злобными доберманами или ротвейлерами!
В общем, завязалась драка, а поскольку бульдоги были на сворке – они тут же запутались в поводках и опутали этими поводками и свою хозяйку, и мордатого мужчину, который на свою беду оказался рядом с театром военных действий.
Мужчина попытался высвободиться, в результате он еще больше запутал поводки и упал на тротуар, оказавшись в самой гуще сражения между котом и бульдогами.
Надежда бросилась вперед, схватила растерявшуюся Марию за локоть и как на буксире вытащила ее из проулка, ловко протащив мимо котов, собак и похитителей.
Они пробежали по инерции еще метров пятьдесят, но тут Мария затормозила, подозрительно уставилась на Надежду и спросила ее:
– А вы еще кто такая?
Она пригляделась к своей спасительнице, и вдруг в глазах ее засветилось узнавание:
– Я ведь вас уже видела! На похоронах Алексея Ивановича!
– Точно, – кивнула Надежда. – А я думала, ты тогда ничего не замечала. Ничего и никого.
– Так кто же вы такая? – повторила Мария.
– Потом, потом, все вопросы потом!
Надежда быстро провела свою спутницу через проходной двор, завела в сквозной подъезд, вышла в другой двор, спустилась по ступенькам в подвальный овощной магазинчик, поздоровалась с продавщицей и вышла через другую дверь.
Они прошли еще через один двор и на этот раз оказались в просторном сквере, где молодые мамы с детьми самозабвенно собирали желуди и каштаны. В глубине сквера стояло большое новое здание, со всех сторон окруженное металлической решеткой.
– Ну, теперь они нас не найдут! Мы следы запутали! – проговорила Надежда, переводя дыхание. – Твое счастье, что я этот район хорошо знаю! Ну, теперь рассказывай…
– Что рассказывать? – Мария захлопала глазами, симулируя умственную неполноценность.
– Ну вот только не надо этого! – рассердилась Надежда. – Я тебе хочу помочь… уже, можно сказать, немножко помогла, но теперь я должна знать, что происходит: кто такие эти люди, почему они тебя преследуют, что им от тебя нужно и что вы вместе делали на похоронах…
– Ну… – затянула Мария. – Я вам, конечно, очень благодарна, но это очень долгая история…
– А я не тороплюсь!
– Но не рассказывать же все прямо здесь, на улице…
– Это правда, – согласилась Надежда. – Лучше посидим в кафе, там и тепло, и уютно.
Мария завертела головой: никакого кафе поблизости не было видно.
– Не волнуйся, одно кафе я знаю!
Надежда направилась к зданию, окруженному решеткой, точнее, к железной калитке.
Подойдя к калитке, она нажала кнопку.
– Куда? – раздался голос из незаметного динамика.
– В театр «Буратино»! – не задумываясь, ответила Надежда Николаевна.
Замок щелкнул, калитка открылась.
– В театр? – удивленно спросила Мария. – Вы же говорили, что мы идем в кафе?
