– Какую? – спросила Ядвига, у которой от радости перед предстоящей выпивкой даже руки затряслись.
– Жив Эрик Рейнхольд или нет, – выдала Яна, снимая браслет с часами со своего очень худого запястья.
– Ого! Ты, значит, пришила кого-то? – с уважением протянула Ядвига.
– Никого я не пришивала! Я оборонялась!
– Все так говорят.
– Я всегда говорю только правду! – упрямо вздернула подбородок Яна. – А мне даже один звонок сделать не разрешили.
– Леонардо – упрямый тип. Дотошный и вредный. Вцепляется как клещ, – согласилась с ней Ядвига.
Она взяла часы и, подойдя к двери, громко постучала. Дверь открыла женщина-конвоир, и Ядвига с ней очень тихо поговорила. Яна увидела, как ее часы исчезли в кармане полицейской дамы.
– Надо же, прямо как у нас… – пробормотала она. И крикнула вдогонку: – И еды принесите!
Ядвига вернулась к ней и села напротив, довольно потирая руки.
– Сейчас примем за знакомство… Ты хорошая, понятливая.
– Это часы хорошие! – фыркнула Яна.
– Не важно. Не жалей о том, что уже в прошлом.
– Ты меня просто умиляешь такой своей жизненной философией! Что ж ты тогда здесь делаешь?
– Случайность…
– Ага! Стечение обстоятельств? – хихикнула Яна.
– Не смейся. Ты же говоришь, что не виновата, и я тебе верю. Почему же не допускаешь мысли, что тетя Ядвига здесь тоже по случайности? – развела руками сокамерница.
– Ладно, допускаю, – миролюбиво исправилась Яна.
– А у меня для тебя хорошая новость, – хитро прищурила глаза Ядвига, – если, конечно, ты не хотела прикончить того парня.
– Кого? – не поняла Яна.
– Эрика Рейнхольда, – ответила Ядвига.
– Я никого не хотела убивать, – честно ответила Яна.
– Так вот: он и не убит.
– Правда? – Яна захлопала в ладоши.
– Мне конвоир сказала. У него какие-то повреждения есть, и он в больнице, вполне жив и фактически здоров, – подтвердила Ядвига.
– Как же я рада!
– Еще бы! «Мокруха» – одно дело, а пара фингалов – совсем другое. Ты только смотри, чтобы на тебя теперь не повесили тяжкие телесные… Надо будет все проверить, я тебе как опытный человек говорю. А то ведь наверняка захотят с тебя много денег потребовать за то, чего и не было.
– Я поняла. А как это проверить? – наивно спросила Яна.
– Везде можно найти своих, то есть заинтересованных людей. С помощью денег, конечно, – пояснила Ядвига. И дополнила: – Которых у тебя нет. А потому судьба твоя очень даже не завидная.
– Если бы мне разрешили позвонить…
– Звонок тоже можно было бы организовать. И тоже с помощью денег, – гнула свою линию Ядвига. – И не смотри на меня так. Серьезные дела стоят значительно дороже, чем бывшие в употреблении часы.
– И все-таки ты могла бы меня заранее предупредить, до того, как мои часы отдала. Я бы сама договорилась. От этого зависело мое освобождение, а ты думала только о том, чтобы выпить! – обиделась Яна.
– На голодный желудок и думается плохо. Кроме того, тебе все равно бы не дали позвонить, у них тактика такая. Сейчас надавят на тебя, запугают, а затем повесят всех собак, – отмахнулась Ядвига.
Она была небольшого роста и полновата и сейчас выглядела очень потешно, сидя на высокой кровати и болтая короткими ножками, словно маленькая девочка.
– И потом… Тебе не адвокату звонить надо, а слезно просить прощения у господина Эрика и молить бога, чтобы случайно не оказалось, что ты испортила его красивый носик.
– Откуда ты знаешь, какой у него «носик»? – передразнила ее Яна.
– Откуда… Между прочим, в моем личном деле написано, что я склонна ко лжи и обману. Вот я и тебя обманула. Кто же в Берне не знает Эрика Рейнхольда? Его знают все! Он представитель элиты, «золотая молодежь», и ведет соответствующий образ жизни. А живет он, не поверишь…
– На крыше, как Карлсон? – предположила Яна.
– Зря иронизируешь. Живет он в настоящем замке, – загадочно блеснула глазами Ядвига.
– Не может быть! – притворно всплеснула руками Яна. – Выходит, опять я во что-то вляпалась… Неужели он князь или граф? Еще один на мою голову!
– Что значит «еще один»? – прищурилась Ядвига.
– Да есть у меня один знакомый – чешский князь…
– Понятно, ты специализируешься на богатых женихах, разводишь их на «бабки», – со знанием дела кивнула Ядвига. – А зачем сорвалась-то? Зачем избила? Теперь – уголовка, да и засветилась в полиции.
Яна не успела ей ответить и сказать несколько слов в свое оправдание – дверь открылась, и женщина-конвоир строго сказала:
– Яна Цветкова, на выход!
Прозвучало это так, словно ее приглашали на расстрел.
Яна сглотнула и на дрожащих ногах последовала за женщиной, спрашивая:
– А куда меня ведут? Что со мной будут делать? Вы помните, что я отдала вам часы? Хотя бы за них вы меня не уничтожите?
Охранница только усмехалась:
– Не болтай лишнего! С тобой поговорить хотят.
Яну ввели в небольшую квадратную комнату, разделенную узким длинным столом. По обе стороны стола стояли стулья, и на одном из них сидел мужчина, которого Яна сразу узнала, несмотря на то что в первую их встречу он выглядел далеко не блестяще. Это был Эрик Рейнхольд собственной персоной. Настроение Яны резко понизилось.
«Пришел поиздеваться…»
Из-за спины Яны выскочил Леонардо и затрещал:
– Ну, узнаете ее? Вы опознаете ее? Уже доказано, что именно эта женщина избила вас до полусмерти. Отпечатки ее пальцев найдены на орудии преступления.
«Какой позор! На мусорном ведре – мои отпечатки!» – думала Яна, стараясь принять совершенно непринужденную и гордую позу.
Мужчина был одет в темно-фиолетовую рубашку с расстегнутым воротом а-ля Казанова и в черные брюки из шелковистой ткани. Лицо его было действительно красивым. Вернее, можно предположить, что оно должно было быть красивым, если бы не распухший нос и подбитый глаз. И если бы с виска на щеку не спускалась аккуратная полоска медицинской «зеленки».
Яна, не произнося ни слова, смотрела в его насмешливые глаза. Молчание затягивалось.
Наконец Эрик произнес:
– Я уже говорил вам, что не видел нападавшего. Все произошло слишком быстро, и память у меня отшибло с первого удара. Там могла быть и эта женщина, и кто угодно другой.
– А вашего опознания и не требуется. Ее видели на месте преступления, и отпечатки пальцев на орудии преступления – ее, – заявил полицейский.
