И только после этого отпустил настороженно ждущего окончания проверки лакея.
– Эсталис, вам не трудно будет налить нам чай? – Стальные глаза посмотрели на девушку испытующе.
– Извините, ваша светлость, но обязанности слуг я не выполняю, – твердо сообщила монашка, складывая на край секретарского стола выполненную работу.
– Тогда вам придется остаться без чая, – проворчал возмущенный такой наглостью Занбер, берясь за чайник, – потому что я тоже не слуга и наливаю его светлости по дружбе.
– Ну а мне налейте в оплату за написанные письма, иначе я вам больше и одной буквы не напишу. – Эста воспользовалась безнаказанностью работника, чей срок контракта стремительно истекает, для установления границ в отношениях со старым секретарем, бывшим, судя по сплетням, большим любителем читать наставления новеньким писарям и лакеям.
– Мне кажется, – словно для себя, тихо проворчал Занбер, – она не очень годится в сопровождающие писари, совершенно не умеет себя вести.
Однако советник сделал вид, что не расслышал его ворчания, отлично понимая, что девчонка задевает Занбера неспроста. Но вот зачем ей это нужно, пока никак не мог понять, все остальные слуги и фаворитки, знавшие о доверительных отношениях герцога и секретаря, обычно пытались всячески задобрить старого брюзгу.
Эста вернулась на свое место и уселась с самым кротким видом, чинно сложив на коленях ручки, с которых так и не сняла перчаток, и вскоре Олтерн раздраженно понял, что все удовольствие от чаепития убивает эта гордо застывшая фигурка. И ведь не был он особо чувствительным или совестливым, мог спокойно смотреть, как наказывают преступников, и прихлебывать вино, но почему-то сейчас сам ощущал себя преступником. Занбер тоже выглядел непривычно мрачным, поглощая булочки, которые успел полюбить за двадцать лет.
– Демон, – первым сдался герцог, – раз уж вы так упрямы, Эсталис, и не желаете налить чай своему господину, то налейте хоть себе!
– Я сам ей налью, – мрачно пообещал секретарь, – а то чувствую себя чудовищем.
Однако, подавая девушке поднос с чашкой чая и булочкой, он даже представить себе не мог, какой важный экзамен сдал минуту назад.
Как каждая тихоня, взявшая контракт на поиск недругов своего господина, Эста обязана была по мере возможности помочь ему выстоять до прибытия подмоги или увести в безопасное место. И имела право решать сама, стоит ли помогать еще кому-то из его окружения, если он в тяжелую минуту окажется рядом. Вот и пыталась заранее рассмотреть в тех, с кем свела судьба, человеческие качества, чтобы точно знать, ради кого стоит рисковать, а на кого не стоит тратить силы и удачу.
Чтобы отпить чаю или проглотить кусочек булочки, Эсте приходилось осторожно приподнимать вуаль, и искоса наблюдавший за ее мучениями Занбер вскоре снова не выдержал.
– Уж если вы, госпожа Эсталис, так волнуетесь о сохранности своего инкогнито и не желаете показывать лица, – заявил секретарь – то я могу и отвернуться. Снимите вашу тряпку и перекусите спокойно.
– Я не сохраняю инкогнито и не стесняюсь, – хладнокровно объявила Эста, – а просто не хочу портить вам аппетит.
– И она права, – вспомнив жуткую картинку, передернул плечами герцог, – отстань от девушки, пусть пьет так. Иначе не будем пить мы.
Занбер с упреком покосился на Олтерна, но смолчал. Секретарь искренне уважал своего господина и один из очень немногих понимал, насколько непросто удерживать в повиновении огромное королевство, которым по закону должен править король, по здравому смыслу – принц, но на самом деле управлял герцог Эфройский, и конца этой странной ситуации пока не было видно. Мирного конца, который устроил бы всех.
Глава 23
После чаепития Олтерн собирался поработать еще с полчаса, подписать письма и указы, просмотреть отчет казначейства. Но один из стражников принес записку от Наерса, старшего дознавателя тайной стражи, устроившего себе кабинет в северной, самой мрачной и неуютной башне.
– Эсталис, мои люди допросили Юсилену, – прочтя эту записку, строго сообщил герцог, – мне нужно сходить туда, и я вполне обойдусь без вас.
И смолк, обнаружив, что новый писарь, невозмутимо засунув руки в карманы, уже стоит у двери.
– Ваша светлость, – слегка оторопело сообщил в этот момент секретарь, наконец добравшийся до написанных Эстой писем, – если вы решите выгнать Эсталис за строптивость, скажите мне. Так и быть, я возьму ее помощником.
Тихоня только расстроенно фыркнула про себя, нужно было писать еще небрежнее и медленнее. Хотя она давно заметила, что очень трудно плохо делать то, что уже приноровился исполнять отменно.
– Что она рассказала? – дойдя почти до середины огромного и пустынного приемного зала, который нужно было пересечь, небрежно поинтересовалась Эста, идущая теперь рядом с герцогом.
– А тебе интересно? – пристально глянул на нее Олтерн и выругался про себя, насколько все-таки мешает ее тряпка разговаривать так, как он привык, – определяя по глазам и мимике собеседника, что именно тот чувствует и как реагирует на очередной вопрос.
– Не очень. – Монашка вдруг остановилась. – Стой!
– Что случилось? – недовольно нахмурился герцог, но все же замер на месте.
– Откуда… – тихо прошептала девчонка, настороженно поводя из стороны в сторону головой, и вдруг резко толкнула советника в сторону.
Толчок получился неожиданно сильный, и, сделав по инерции несколько шагов, герцог еле удержался на ногах, а в следующий миг ее пальцы цепко схватили его за руку и потащили еще дальше. Олтерн отлично знал, что здесь, в защищенном гвардейцами зале, ему ничто не может угрожать, и все же бежал рядом с нею, подчиняясь уверенной настойчивости. А через несколько секунд вдруг ощутил затылком резкий холод и услышал позади глуховатый хлопок, словно лопнул болотный пузырь.
– Демон! Что это такое? – оглянувшись, потрясенно пробормотал герцог, обнаружив посреди зала снежный сугроб в человеческий рост высотой.
– Хотела бы я знать, – мрачно пробормотала тихоня, – кого же ты так обозлил, что он не жалеет денег на запретную магию?
– Но как… – Олтерн еще не оправился от ошеломления, а уже пытался понять, почему не успел никто из обученных стражников и где его телохранители, которые должны незаметно следовать в десяти шагах за ним? И почему он ничего не услышал и не почуял, а услышала и успела только вот эта странная монашка, которая ничего не рассказывает про себя, зато, едва заявившись, начала придумывать для него свои правила? – Как ты поняла, что будет морозный взрыв?!
И, лишь произнеся эти слова, советник отчетливо осознал, что было бы с ним, если бы монашка не успела оттолкнуть его с того места, где было растянуто смертельное заклинание. Настроенное на кровь приговоренного, оно за несколько секунд замораживало всю воду, что оказывалась в очерченном проклятьем круге.
