– Вот как раз в двадцать малейшее переживание мукой
кажется!
– И с тобой такое было?
– Конечно!
– Не знал… – протянул Базиль удивленно. – А
ты по какому поводу переживал? Вроде все у тебя ладилось – в институте отлично
учился, ни с кем из сверстников не конфликтовал, даже девушку какую-то имел, за
ручку, помню, с ней ходили, как школьники…
– Я уж и не помню сейчас, – слукавил Митрофан.
Да разве мог он признаться отцу, что мечтал быть таким, как
он: красивым, бесшабашным, лихим, активным, страстным, и осознание того, что
это невозможно, рождало в нем страшные комплексы. Особенно когда та девушка, о
которой вспомнил Базиль, бросала томные взгляды не на него, Митю, а на старшего
Голушко и с сожалением в голосе замечала: «Вы такие разные». Или когда они
играли во дворе в волейбол и в команду Базиля просились все, а в его, Митину,
один полоумный Витек, не умеющий играть вовсе. А уж когда в их доме случился
пожар и Базиль единственный не бросился вон из подъезда, а поднялся на чердак,
чтобы вынести обитающую там трехлапую кошку, Митрофан почувствовал себя
ничтожным червем! И вот тогда он тоже мечтал о смерти как единственном
избавлении от мук…
– Только не говори мне, – голос отца вывел
Митрофана из задумчивости, – что ты тоже думал о самоубийстве…
– Нет, не думал. Но знаешь, какая мысль часто меня
посещала? «Вот умру, вы еще поплачете…»
– Ну, это ничего… Через это все проходили… Даже я! Только
лет мне тогда было то ли семь, то ли восемь. В двадцать же мне не до этих
глупостей было…
– Да уж… Карты, девочки, вино! Что еще для счастья
надо?
– Ничего, сын мой, только здоровье, а оно в двадцать
лет у меня было богатырское… – Базиль широко улыбнулся. – За ночь мог
восемь раз… э… обязательную программу отработать! А если сил не оставалось на
девятый заход, выполнял произвольную…
– Только, прошу, без интимных подробностей!
– Ханжа ты, Митька!
– Вообще-то я на работе…
– Да ты и дома от слова «секс» пятнами покрываешься…
Как только Марго тебя такого терпит?
– Кстати, о Марго, – еще больше помрачнел
Митрофан. – Эта упрямица не хочет отсюда уезжать! Может, ты с ней
поговоришь? Тебя она хоть иногда слушается!
– Ты считаешь, что ей опасно тут оставаться?
– Конечно!
– Но почему, Митя?
– Ты ж сам говорил про нюх, который чует, что убийца
Сидорова – обитатель «Эдельвейса»!
– Но это не значит, что он, этот убийца, начнет мочить
всех отдыхающих…
– Вот и Марго так рассуждает, нет чтобы вспомнить старинную
поговорку «Береженого бог бережет» и перестраховаться! Тем более Марго в
положении… Мало ли что! Я вообще жалею, что ее сюда отправил… Нельзя беременную
одну отпускать… Что, если ей плохо станет? И помочь ведь будет некому…
– По-моему, ты перегибаешь палку. Здесь очень
внимательный персонал. Есть медсанчасть. К тому же Марго – девушка общительная
и скорее всего уже успела с кем-нибудь подружиться…
– Да уж, – прорычал Митрофан, вспомнив Радова.
– Ну вот… А ты говоришь, помочь некому. Да в «Эдельвейсе»
она в большей безопасности, чем дома. Ты на работе торчишь, я тоже, бывает,
надолго отлучаюсь, а тут она всегда на людях. К тому же природа, свежий воздух,
хорошее питание…
– Папа, я не успокоюсь, пока Марго не окажется дома! Я
боюсь за нее, это ты понимаешь?
– Очень хорошо понимаю. Я за тебя уже двадцать лет
боюсь. С тех пор, как ты начал в органах работать. Как представлю, что ты вдруг
в беду попадешь, а я далеко и ничем помочь не могу, так холодным потом
покрываюсь…
– Сравнил тоже! Я здоровый мужик, а она хрупкая
женщина… Беременная к тому же… Как мне ее защитить? Бросить к чертям работу,
приехать сюда и сторожить ее? Увы, я не могу этого сделать…
– А я могу, – сказал Базиль.
– Что можешь? – раздраженно переспросил Митрофан.
– Ее сторожить.
– Это каким же образом?
– Куплю путевку в «Эдельвейс»…
– Папа, не смеши! Ты знаешь, сколько она стоит?
– Знаю, – спокойно ответил Базиль. –
Интересовался. Трехнедельную не потяну. Как и проживание в номере категории
люкс и полный пансион. А вот неделю в полулюксе с двухразовым питанием –
вполне. У меня заначка есть. Я на новое ружье копил. Чтоб на Ветлугу поехать с
хорошим стволом… Но могу и без него обойтись.
– Спасибо, пап, – благодарно улыбнулся ему
Митрофан. – А насчет ружья не переживай… Я обязательно тебе его куплю… С
премии.
– Не смеши меня, Митя, – фыркнул Базиль. – С
твоей премии можно только игрушечное купить.
– Не такая уж у меня маленькая зарплата, чего ты?
– Да уж, конечно! Уж скорей бы ты по выслуге на пенсию
ушел, глядишь, в службу безопасности какой-нибудь фирмы устроишься… Хоть
приличные деньги будешь получать!
– Не начинай, а? Двадцать раз уже слышал это.
– А все как об стенку горох, – проворчал
Базиль. – Ладно, погнал я. Надо до острова добраться, собрать там все,
потом в город двигать. Пока барахлишко упакую, пока деньги сниму, уже и вечер
наступит, а мне нужно на последнюю маршрутку успеть, на такси-то уже денег не
будет…
– Я попробую договориться насчет машины…
– Да ладно тебе, Мить, чай, я не барин и на
общественном транспорте доберусь!
И он, махнув на прощание рукой, потрусил к проходной. А
Митрофан пошел к «уазику», чтобы попросить шофера Колю оказать ему услугу.
Вообще-то в их семье была машина. «Фольксваген»-«жук». И принадлежал автомобиль
Марго. Эту милую машинку она купила, когда еще в борделе работала (тогда она
могла себе позволить немецкое авто – теперь же, на учительскую зарплату, только
китайский велосипед), и лихо на ней гоняла. А вот Митрофан водить не умел.
Когда-то давно он попытался научиться, но ничего не вышло. Инструктор автошколы
поставил ему диагноз: «Рожденный ползать – летать не может» – и дважды завалил
на экзаменах по вождению. Митрофан, естественно, мог воспользоваться связями и
получить права без всяких экзаменов, но решил, что это нехорошо. Не умеешь – не
берись, так говорят. И правильно! Коли водитель из тебя никакой, то и на дороге
тебе делать нечего. И так аварий полно.
Шофер Коля был того же мнения и к Митрофану относился с
уважением. И если требовалось, выручал. Но только не сегодня.
– Никак, Митрофан Василич, – с сожалением протянул
Коля, выслушав просьбу Голушко. – Сегодня не могу, за тещей в деревню еду…
У ней там одних ягод две корзины, а еще овощи… Не допрет!
Митрофан понимающе кивнул и отошел от машины. Он собрался
вернуться в номер покойного, чтобы еще раз все осмотреть, но тут его внимание
привлекла молодая женщина, торопливо шагающая от ворот к главному корпусу. Она
была высока, стройна, очень хороша собой, великолепно одета, но Митрофан
обратил на нее внимание не поэтому. Просто красавица шла попискивая при каждом
шаге. Не сразу Голушко понял, что это она так всхлипывает.
