Сделав этот вывод, Голушко шагнул на лестницу, забрался по
ней наверх, вышел на палубу, а затем спрыгнул на берег. Он решил развести
костер и согреть воды для чая. Когда Митя с коллегами приедет, не до этого
будет, а поесть надо обязательно. Базиль был твердо уверен, что энергия на весь
день берется от плотного завтрака. Он всегда употреблял по утрам либо яичницу,
либо гору бутербродов. Когда же не было ни яиц, ни колбасы, ни сыра, ни
любимого сала, которое Базиль обожал вкушать с бородинским хлебушком, он мог и
вчерашнего супчика навернуть. Не то что сын! Митя выпивал чашку пустого чая и
бежал на работу, прихватив с собой ломтик мерзкого бри и десяток постных
крекеров. Уж как его Базиль ругал, как заставлял по-человечески поесть, а все
без толку. И, главное, сноха в этом вопросе встала не на его сторону. Сказала:
«Отстань от него, пусть питается так, как ему нравится». Предательница!
Пока Голушко разводил костер, прошло минут десять. Базиль
взгромоздил котелок на огонь и принялся готовить себе нехитрые бутерброды с ливерной
колбасой и паштетом. Соорудив пяток, он решил сварганить еще столько же, на
случай, если Митя не успел позавтракать и его нужно будет покормить. Но не
успел Базиль сделать и пары, как ожил его сотовый. Звонил сын, Голушко быстро
вытер руки о штаны и взял телефон в руку.
– Пап, твоя помощь нужна! – услышал он сразу после
того, как нажал на кнопку зеленой трубки. – Мы стоим на берегу, не знаем,
как переправиться к тебе на остров. Лодку обещали дать, но неизвестно когда…
Базиль встал во весь рост и, приложив ладонь ко лбу,
посмотрел на противоположный берег. Там действительно стояли люди, четверо,
кажется. А чуть позади – автомобиль «УАЗ».
– Это вы там? – решил уточнить Базиль. –
Возле «козла»?
– Мы, – ответил Митрофан и помахал рукой. –
Приплывешь за нами?
– Ну что с вами поделаешь… Приплыву!
– Лодка выдержит?
– Сразу четверых пассажиров нет… Буду по двое возить…
Сначала тебя с Лехой, потом остальных… Кстати, кто там с тобой?
– Ротшильд и Зарубин, – ответил Митя, имея в виду судмедэксперта
и фотографа. – Ну, все, пап, ждем, – бросил он напоследок и
отсоединился.
Базиль убрал телефон, встал. С сожалением посмотрев на
закипевшую воду и горку бутербродов, вздохнул и отправился к лодке. Спустив ее
на воду, Базиль погреб к берегу. В свои семьдесят Голушко находился в отличной
физической форме, не прилагая к этому никаких усилий. Базиль всю жизнь пил,
курил, ел только то, что Митрофан называл «холестериновым ударом по здоровью»,
а спортом не занимался совсем. Правда, был очень активным. Постоянно выбирался
то на рыбалку, то за грибами, то просто погулять по лесу. То и дело что-нибудь
чинил, мастерил. А еще защищал женщин от хулиганов, снимал котят с деревьев,
отбивал собак у живодеров и носил сломавших каблук девушек на руках. Поэтому
перебраться через реку на веслах для Базиля не составляло труда. Быстро
преодолев расстояние до берега, Голушко махнул Митрофану рукой.
– Забирайся давай! – скомандовал он. – И ты,
Леха, прыгай!
– Я потом, – буркнул Смирнов. – Во второй
заход… – И так красноречиво посмотрел на Ротшильда, что Базилю сразу стало
ясно, что склочный судмедэксперт возжелал переправляться в авангарде. –
Хотя не знаю уж, как ваша, Василь Дмитрич, лодка выдержит такую массу…
– А она и не выдержит, – сказал тот, смерив
оценивающим взором сначала высоченного Митрофана, затем такого же крупного,
широкозадого Ротшильда и прикинув их суммарный вес. – Так что, Леха, ты
запрыгивай, иначе ко дну пойдем.
Смирнов с довольной миной забрался в лодку. Митрофан
последовал за ним. Неуклюже шагнув через резиновый борт, он плюхнулся на
лавочку. Хоть сын в последнее время и стал гораздо стройнее, грациозности в его
движениях не прибавилось. Как был неповоротливым, так и остался. И, похоже, все
так же боится воды – вон как опасливо за борт смотрит.
– Не перевернемся, не боись, – успокоил его
Базиль. – А пока плывем, я вам расскажу, что ночью видел… – И он стал
вводить ребят в курс дела.
Уложился Базиль в две минуты. И ровно столько же времени
потребовалось на переправу. Высадив Митю и Леху, он вернулся за Ротшильдом и
Зарубиным. Последний, немолодой, кудлатый, похожий на старого сенбернара, сразу
стал расспрашивать Голушко о том, что произошло, и тот с энтузиазмом исполнил
на бис историю о человеке в плаще, брошенном катере и трупе в ванне. Фотограф выслушал
ее с огромным интересом, тогда как медэксперт делал вид, что его больше
занимают покачивающиеся на воде кувшинки.
Когда Голушко догреб до острова, первым из лодки выбрался
Зарубин. А вот Ротшильд не двинулся с места, пока Базиль не подтолкнул ее к самому
берегу. Базиль вслед ему осуждающе покачал головой. Он терпеть не мог людей,
подобных судмедэксперту: высокомерных, склочных, неуживчивых, – и
удивлялся, как Митя умудряется его терпеть столько лет. Сам он давно бы ему
«рога пообломал», но что с него, бывшего зэка, взять?
– Папа, – послышалось с палубы, – можно тебя
на минутку?
Базиль торопливо втащил лодку на берег и взобрался на катер.
Он решил, что сын хочет вместе с ним осмотреть место преступления, а возможно,
спросить его совета, но, оказалось, он жестоко ошибся. Митя звал его не за
этим.
– Ты не отлучайся пока, хорошо? – сказал он,
преграждая отцу путь к лестнице, по которой уже все, кроме Митрофана,
спустились вниз. – Я тут недолго пробуду. Только взгляд брошу, и все…
Минут через десять отвезешь меня обратно?
– Куда обратно?
– На ту сторону. Меня там машина ждет. Поеду в
«Эдельвейс».
– Хорошо, – буркнул Базиль и сошел по мостику на
берег.
На сына он, конечно, обиделся, но не подал виду, чтоб опять
не получить от Митрофана нагоняй за любопытство. Но поскольку ничего с ним, с
любопытством своим, поделать не мог, то, вместо того чтоб пойти позавтракать
бутербродами, двинул к кусту, за которым не так давно прятался, и стал
исследовать пространство вокруг него. «Итак, на этом месте я стоял, – рассуждал
про себя Базиль, – вон в траве фантик валяется от карамельки, которую я
съел. Тогда человек в плаще проходил здесь… – Голушко уселся на корточки и
стал внимательно изучать поросшую густой травой землю. – Вроде примята
немного… Или мне только кажется?»
Базиль встал и огляделся. Он примерно помнил, в каком
направлении ушел незнакомец, и решил попробовать повторить его путь. Раздвинув
руками кусты, Василь Дмитрич сделал несколько шагов вперед. Оказалось, что
дальше есть пусть узкая, но тропка, и идти стало совсем легко. Прошествовав по
ней метров двадцать, Базиль остановился. Он увидел, что в траве что-то белеет.
Голушко наклонился и поднял с земли две половинки разорванной игральной карты.
Карта была хоть и сырая, но яркая. Как будто из совершенно новой колоды. И
изображен на ней был король пик.
В находке не было ничего особенного (мало ли кто ее тут
бросил?), но Базиль почему-то, взяв ее в руки, сильно разволновался. Все то же
чутье подсказывало ему, что карту выкинул человек в плаще и она что-то
символизирует…
