– По первому пункту скажу вот что… – Леха слез со
стола и навис над сидящим Марком. – Даже неоказание помощи умирающему –
подсудное дело. Так что с юридической точки зрения Габриель – преступник. Он
совершил несколько убийств и должен быть за это наказан. Что же касается
второго пункта, то тут тоже все предельно ясно. Вы, как законопослушный
гражданин, сразу после смерти Сидорова должны были пойти в милицию и все
рассказать…
– Ничего я никому не должен, – огрызнулся
Макс. – И вообще… – Он ткнул пальцем в лежащий перед Митрофаном
протокол допроса. – Я ничего подписывать не буду, ясно? Я очень жалею, что
поддался на вашу провокацию и все вам выболтал!
Марк все это время крутил в руках коммуникатор и тут вдруг
быстро-быстро защелкал клавишами. Ни Смирнов, ни Голушко не успели вовремя
среагировать, а когда Леха подскочил к Радову, тот уже успел сделать то, что
планировал.
– Все, мальчики-зайчики, – хмыкнул он, – мой
профайл на сайте удален. Так что, если вы конфискуете мой коммуникатор, ничего
не докажете! Да и не имеете вы на это права… У вас ордера нет. А пока вы будете
его подписывать, я себе адвоката найду. И хрен вы меня в изолятор упечете!
С этими словами он поднялся со стула и направился к двери.
Смирнов насмешливо бросил ему в спину:
– Куда помчались, гражданин Радов? Без подписи
следователя на пропуске из здания вас все равно не выпустят!
Макс развернулся. Его губы дрожали. И Митрофану, и Лехе было
ясно, что это от гнева, но Смирнов не сдержал ехидного возгласа:
– Только не расплачьтесь!
Радов бросил на Леху испепеляющий взгляд, однако промолчал.
Без слов он прошествовал к столу старшего следователя и кинул перед ним свой
пропуск. Митрофан, выдержав паузу, черкнул на бумаге подпись.
– Мить, ты че? Зачем? – накинулся на него Леха,
когда за Радовым захлопнулась дверь. – Могли бы еще потрясти…
– Пусть катится, Лех, – сказал тот. – Больше
мы все равно от него ничего не узнаем… – Он ткнул пальцем в стул, с
которого Макс только что встал. – Сядь лучше, поговорим.
– Нет, ну какой гаденыш, а? Мерзкая рожа! Нервы он себе
щекочет… – Леха сплюнул. – Гнида!
– Ты чего раздухарился, Смирнов? В словах Радова есть
определенный смысл. Люди решили умереть, он – поиграть в русскую рулетку, все
добровольно, и, значит, никто не виноват. Даже Габриель!
– Ты, Голушко, с дуба рухнул? Как это Габриель не
виноват, ты че?
– С юридической точки зрения, бесспорно, да. Но с
человеческой…
– Тоже, Митя, виноват! – яростно возразил
Леха. – С человеческой точки зрения я могу оправдать врачей, которых
засудили за эвтаназию. Молодцы, помогли смертельно больным, измучившимся людям
уйти из жизни. Но тут-то совсем другое! Молодые, здоровые! Если б не этот
Габриель, они б так и жили. И, глядишь, через день, месяц, год передумали бы
умирать. У Сидорова бы все наладилось в бизнесе и семье, Петя нашел бы друзей,
подруг или любимую работу, Инесса написала поэму, которую напечатали бы в
журнале, Оля встретила бы хорошего человека и вышла за него замуж…
– Да… Олю особенно жаль. Ведь она передумала умирать…
– Вот видишь! А ты «по-человечески, по-человечески»… И,
главное, еще один человек умрет. Конечно, если это будет Радов, я не заплачу,
но, сдается мне, этот козлина выйдет сухим из воды.
– Кстати, откуда ты узнал, что он бывает на сайте? А
главное, как догадался, под каким ником?
– Не наблюдательный ты, Голушко! Неужели не рассмотрел
татуировку на предплечье Радова?
– Нет. Он же всегда в рубашках или футболках, в майке я
ни разу его не видел.
– Я тоже. Но когда рукав задирался, можно было кое-что
рассмотреть… – Леха скрестил руки на груди и торжественно выдал: – У
Радова на предплечье вытатуирована игральная карта. Туз пик! Я сразу подумал:
ого, в нашей колоде как раз такой и не хватает! Потом на сайт заглянул, смотрю,
там бывает пользователь с ником Пиковый Туз. Так я понял, что это именно Макс
Радов!
– Да, Леха! Попал ты пальцем в небо, иначе и не
скажешь.
– Но ведь попал!
– Выражаю тебе за это благодарность, – усмехнулся
Митрофан. – А теперь давай решать, что предпринять, чтобы предотвратить
последнее преступление.
– А что мы можем предпринять? Разогнать отдыхающих
«Эдельвейса» по домам нам никто не даст. Комендантский час ввести – тоже.
– Комендантский час не поможет. Петя, насколько ты
помнишь, был убит после завтрака. То есть средь бела дня.
– Охрану усилить не мешает. И кого-нибудь из наших надо
отправить в дом отдыха. Пусть наблюдают.
– Слушай, а может, уже поздно? Вдруг последняя жертва
уже умерщвлена? – Митрофан поднялся и стал хлопать по брючным
карманам. – Ведь до этого покойники появлялись каждодневно…
– Ты что-то ищешь?
– Телефон! Блин, где он? Неужто дома забыл?
– Мить, вон он, торчит у тебя из нагрудного кармана!
– А, точно! – Митрофан вытащил аппарат и стал
набирать отцовский номер. – Бать, здорово! – поприветствовал он
Базиля, когда тот откликнулся. – Как дела? Хорошо? Никаких происшествий?
Круто! Прям не верится… Ладно, пап, отдыхай… Сколько, кстати, тебе осталось?
Завтра уже домой вернешься? Вот и отлично, мы уже соскучились. Все, пока!
Отключившись, Голушко убрал телефон в карман и принялся
нервно теребить усы.
– Чего это с тобой, Митрофан Василич? –
поинтересовался Леха. – Загрустил вдруг? Радоваться надо, а ты нос
повесил…
– Чему радоваться-то?
– А тому, что день хорошо начался – в «Эдельвейсе» ни
одного нового покойника, а значит, он и закончится так же…
– Вот в этом, Леха, я сомневаюсь! – тяжело
выдохнул Митрофан. – Чует мое сердце, беда случится именно сегодня…
– Вот семейка! Василь Дмитрич носом чует, Митрофан
Василич сердцем… – Леха вскочил со стула и, хлопнув себя по пятой точке,
гоготнул: – А я задницей чую, все будет ништяк!
И, сцапав с тарелки последнюю печенюшку, покинул кабинет
старшего следователя.
Габриель
Он слышал каждое слово! Не только те реплики, которые
выдавал Василий, но и те, что произносил его сын, старший следователь. И на сей
раз дело было не в его феноменальной способности различать даже самые тихие
звуки, просто старший Голушко находился всего в полутора метрах от Габриеля, а
у аппарата, по которому он разговаривал, была отличная слышимость.
Когда Василий на вопрос сына: «Сколько, кстати, тебе
осталось?» – ответил: «Завтра уже буду дома!», Габриель еле сдержался, чтобы не
выругаться вслух. Разочарование, по всей видимости, отразилось на его лице,
потому что старик посмотрел на него с некоторым недоумением. До этого они
болтали о рыбалке. И когда у Василия зазвонил телефон, Габриель деликатно
отошел на два шага, чтобы дать тому спокойно пообщаться с сыном.
