– Давай сюда! – потребовал Митрофан.
– Дашь – на дашь! – ответил на это Леха.
Голушко брякнул на стол коробку «Ассорти».
– О чудо! – выдохнул Леха, взяв ее в руки с таким
благоговением, как будто перед ним был какой-нибудь священный папирус. –
«Ассорти»… Мои любимые…
– Дела гони!
– Да забирай! – Смирнов сунул файл под нос
Митрофану, а сам удалился за соседний стол распаковывать коробку.
Голушко достал листы из папки, разложил их перед собой и
стал изучать записи.
– Ну, что там? – полюбопытствовал Смирнов минут
через пять – за это время он успел слопать десяток конфет. Причем без чая.
– Ничего хорошего, – проворчал Митрофан. –
Все четверо – ничем ни примечательные личности. Все примерно одного возраста:
самому молодому, охраннику Евгению, тридцать восемь, самому взрослому,
библиотекарю Лаврентию, – сорок четыре. Родились все в средней полосе.
Каждый из четверых на данный момент холост. Женатым был лишь прокатчик Николай.
И то очень давно и крайне недолго. Образование у всех среднеспециальное. У
плотника Ивана, кроме диплома профессионально-технического училища, имеется еще
несколько свидетельств об окончании всевозможных курсов. К примеру,
судовождения!
– Ого! Это любопытно…
– Такие же окончил еще и Николай. А Евгений, до того как
поступить на работу в «Эдельвейс», трудился на рыболовецком судне. То есть трое
из четверых точно могут управлять катером.
– Оставшийся библиотекарь тоже может.
– Откуда ты…
– В ходе допроса второго сотрудника проката выяснил.
Это старший, Николай, без документов (права не только на вождение машины и
мотоцикла нужны, ты ж знаешь) никому катера не дает, а малой этим грешит… За
«калым»… И вот, по его словам, Лаврентий иногда берет катер, чтобы покататься.
Возвращает его всегда в целости и сохранности, то есть управляться с ним умеет.
– Откуда умение?
– Говорит, по книге научился… Как и многому другому.
– М-да… – Митрофан разочарованно вздохнул.
– А ты чего ждал, Митя? Что, просмотрев личные дела,
вычислишь убийцу?
– Найду хотя бы зацепку… – И в двух словах передал
разговор с Костиным.
– А я всегда говорил, что психологи в нашем деле не
помощники! – выдал Леха, выслушав его. – Лучше б экстрасенсов на
службу брали.
– Не болтай глупости…
– Почему глупости? Во многих странах полиция
сотрудничает с людьми, обладающими экстрасенсорными способностями…
– А с психологами во ВСЕХ странах! – отрезал
Митрофан. Заметив, что Смирнов слопал уже половину конфет, встал и отобрал у
Лехи коробку со словами: – Чтоб твоя попа, который ты все чуешь, не слиплась…
– Еще одну штучку, Митя! – взмолился Смирнов.
Но Голушко был непреклонен. Заперев коробку в сейф, он
выгнал Леху из кабинета, и сам стал собираться на аудиенцию к прокурору.
Габриель
В свою комнату Габриель не вошел – влетел. По его лицу
градом катился пот. Но не из-за того, что всю дорогу до общежития он бежал.
Причина была в другом: живот крутило нещадно, а от боли Габриель всегда
покрывался липкой влагой. Тогда как в обычном состоянии практически не потел.
Ополоснув лицо и шею холодной водой, Габриель прошел к
тумбочке, открыл ее и взял с полки пузырек с сильным анальгетиком. Закинув в
рот три таблетки, запил их той же водой из-под крана. Раньше он употреблял
только кипяченую, но теперь какая разница, сколько микробов попадет в его
организм, все равно умирать!
О том, что Габриель смертельно болен, никто не знал. Когда
он устраивался на работу в «Эдельвейс», то просто-напросто купил медицинскую
справку. Так же, как и документ об окончании ПТУ. То-то парень, торгующий
дипломами, удивился. Все институтские покупают, а этот чудик пэтэушный требует!
Но дело в том, что в «Эдельвейс» со средним образованием не брали, а «корочку»
об окончании семинарии Габриель давным-давно выбросил. Он жил по паспорту
попенка, пользовался его именем, частично его биографией, всем говорил, что
родился в Ивановской области и рано осиротел. Это было очень удобно. К примеру,
сегодня у начальника «Эдельвейса» менты затребовали личные дела некоторых
работников. Габриель был среди них. Он как раз находился в кабинете Градского,
когда тому позвонили и велели отправить факс. «Интересно, – подумал
Габриель, – что они хотят из наших дел узнать? Хотя какая разница? Все
равно в моем нет ничего примечательного, все как у всех…» И, внутренне
посмеявшись, Габриель покинул кабинет начальника – тот дал ему выходной.
…Таблетки действовали медленно. В этом был их огромный
минус. Это морфий убирал боль за минуту, но его Габриель решил поберечь для
Магдалины. У него в любом случае впереди еще не один приступ, а девушке умирать
лишь однажды…
При мысли о том, что Магдалина уже сегодня покинет этот мир,
Габриелю вдруг стало грустно. К смерти он относился столь обыденно, что
чувство, подобное тому, которое он испытывал сейчас, посещало его за всю жизнь
всего лишь дважды. Кончина Оксаны да уход Маши вызвали в его душе грусть и
сожаление. Но этих женщин он хорошо знал. Обеих любил: одну – как свою жену,
вторую – как сестру. А тут – совершенно чужой человек! И вдруг такое…
«Почему, почему не она выиграла? – в сотый, пожалуй,
раз подумал Габриель. – Я был бы счастлив оставить в живых именно
Магдалину, а не этого хлыща, называющего себя Пиковым Тузом…»
Габриелю надо было спешить (автобус в город отправлялся
через двадцать минут), но он сел за стол, достал из кармана две оставшиеся
карты и положил их перед собой. Дама червей и туз пик. Женщина, уже одной ногой
стоящая в могиле. И мужчина-везунчик. Маргарита Голушко, находящаяся сейчас в
городе. И Макс Радов, обитающий в апартаментах под номером три…
«Пикового Туза и убирать было бы легче, – размышлял
Габриель, машинально рисуя на карте цифру «три». – Для этого никуда ехать
не надо… Зашел в номер под любым предлогом и…»
Вдруг повинуясь душевному порыву, Габриель перевернул карты
и менял их местами до тех пор, пока не запутался – где дама, а где туз…
«Дам девочке еще один шанс, – решил он. – И пусть
это не по правилам – плевать! Если сейчас вытащу туза пик, Магдалина останется
жить…»
Габриель медленно протянул руку. Она зависла над картами на
несколько секунд, потом резко опустилась на одну из них…
Митрофан
В приемной прокурора было безлюдно. Присутствовала только
секретарша Катюня (выздоровела, оказывается). Она восседала за компьютером и,
насупив свои выщипанные в ниточку бровки, смотрела в монитор. Появления
Митрофана она не заметила. Когда он вошел в дверь приемной, помощница прокурора
никак не отреагировала на появление старшего следователя Голушко. И не потому,
что тот беззвучно передвигался, просто Катенька была так поглощена своим
занятием, что ничегошеньки не слышала.
