«Добрый день!» – хотел сказать Митрофан, но слова застряли в
горле, когда он увидел картинку на мониторе.
Катенька сидела в сайте «Шаг в бесконечность»! В то время,
когда в приемную зашел Митрофан, она находилась в чате, но ничего не набирала,
а просто читала переписку. Голушко не стал обозначать своего присутствия –
застыл в дверях и стал следить за прокурорской секретаршей.
Посидев в чате, та зашла в раздел «Музыка», включила
какую-то заунывную мелодию и откинулась в кресле.
– Здравствуйте, Катя! – решил-таки дать о себе
знать Митрофан. – Что у вас за музыка такая странная играет?
Катя едва со стула не упала, услышав голос Голушко. Но, надо
отдать ей должное, быстро с собой справилась и уже в следующую секунду щелкала
кнопкой мыши, чтобы свернуть окно «Шага в бесконечность» и выйти на текстовый
документ.
– Как вы меня напугали, Митрофан Васильевич! –
воскликнула она нервно.
– Извините, не хотел… – Голушко подошел к столу,
облокотился на него и вперил в раскрасневшееся Катино лицо испытующий
взгляд. – Так что за музыку вы слушали?
– Какую еще музыку? – Она принялась суетливо
перекладывать с места на место бумаги. Руки ее при этом немного
подрагивали. – Не знаю я, о чем вы… Играло, наверное, что-то, да я разве
помню что… Это радио! – Голос сорвался на крик. Катя подняла на Митрофана
глаза и бросила зло: – Чего вы на меня уставились?
– Не пойму, зачем вы врете!
– Да какое вы имеете право…
Но Митрофан оборвал ее возмущенный возглас вопросом:
– И давно вы являетесь членом виртуального клуба
самоубийц?
Катя, услышав его, разом побелела. Только что была пунцовая,
и вдруг вся краска с лица и шеи схлынула. Митрофан даже испугался, как бы
дамочка в обморок не хлопнулась, поэтому быстро налил в стакан воды из графина
и сунул Кате под нос.
– Выпейте, – скомандовал он.
Она послушно поднесла стакан ко рту и стала шумно пить.
Выпив все, Катя выдохнула:
– Простите меня, Митрофан Васильевич…
– За что?
Но она не ответила. Казалось, Катя даже не слышала
адресованного ей вопроса, так была поглощена своими переживаниями.
– И прошу вас… – пролепетала она. – Нет,
умоляю… Не рассказывайте никому…
– О чем вы, Катерина?
– Я струсила, понимаете? – Женщина в очередной раз
проигнорировала реплику Митрофана. – В последний момент… Вернее… –
Катя утопила лицо в сложенных ковшиком ладонях. – Я поняла, какой дурой
была… Все эти годы… Я ведь сразу после сорока начала бредить самоубийством! Вы,
наверное, не знаете, но… Моя жизнь… это ж сущий ад! Для вас всех я вечная
фаворитка прокуроров… И, возможно, в этом смысле мне не на что жаловаться… Но ведь
ни один из начальников, укладывающих меня на кушетку в кабинете, не отнесся ко
мне с душой. Всем было удобнее откупаться: квартирой, машиной, мебелью (когда
она еще была в дефиците), путевками, наконец… И хоть бы один проявил участие!
Спросил: «Как ты живешь, Катенька?» – Она вскинула голову и утерла кулаком
выступившие слезы. – Наверное, боялись узнать правду… Что живу я
препогано! Что у меня брат больной на голову человек, да еще и алкоголик, что
жена моего бывшего супруга до сих пор ревнует меня к нему и то окна мне краской
обливает, то на дверь валерьянку льет, чтоб кошки гадили, что сын…
– У вас есть сын?
– Да, представьте себе… Я родила его в семнадцать. Еще
до замужества. И отдала в детдом… А сейчас он вырос, каким-то образом нашел
меня и… Он наркоман. Сидит на героине! Каждую неделю он является ко мне и
просит денег… Я, естественно, не даю (уже не даю… раньше, когда не знала о его
болезни, оказывала помощь, думала, ему есть нечего), но это не избавляет меня
от его визитов… Вламывается в подъезд и орет под дверью о материнском долге… А
еще обвиняет меня в том, что именно я виновата в его бедах… «Не бросила бы
меня, кричит, – не стал бы я таким отбросом…»
– Все это трагично, не спорю, – осторожно начал
Митрофан. – Но ведь есть в вашей жизни и положительные моменты…
– Нет, Митрофан Васильевич, нет никаких моментов…
Потому что даже когда никто меня не достает, я не могу расслабиться… Я жду,
когда один из моих мучителей явится ко мне, чтобы гадить, гадить,
гадить… – Она вновь начала бледнеть, но от новой порции воды отказалась –
оттолкнула Митину руку со стаканом и выкрикнула: – Увезите свою жену из города!
Спрячьте ее! Иначе она умрет!
Митрофан недоуменно нахмурился.
– Боже, кто бы знал, как я мучилась последние дни! Как
терзалась! – Катя стукнула себя кулаком в грудь. Да с такой силой, что
зубы клацнули. – Я ж не думала, что моя путевка в «Эдельвейс» кому-то
другому достанется. Я ж как решила: не поеду туда, и все! Я спасена. Но в
профкоме как узнали, что я заболела (а я на нервной почве действительно занедужила,
даже в поликлинику ходила на уколы), так, чтобы добру не пропадать, мою
путевку, как горящую, предложили вам! Узнала я об этом только во вторник, когда
на работу вышла… И не только про это, но еще и про череду самоубийств… И стало
мне ясно, что не только с Магдалиной, то есть со мной, Габриель контракт
заключил, но еще и с другими…
Митрофан больше не мог слушать ее оправдательного лепета. И
сделал то, чего ни разу в жизни себе не позволял: ударил женщину ладонью по
лицу.
– Если с моей женой что-нибудь случится, – ледяным
тоном проговорил он после того, как отвесил Кате пощечину, – вместо
Габриеля я отправлю тебя в мир иной!
И, брезгливо вытерев руку, которая секунду назад
соприкоснулась с ее щекой, выбежал из приемной.
Базиль
Поговорив с сыном, Базиль двинул по аллее к общежитию для
обслуживающего персонала. Он догадывался, что Митрофан решит устроить там
обыск, но Василий Дмитриевич знал, сколько времени на получение ордера
потребуется. Полдня – не меньше! А сколько еще оперативникам до «Эдельвейса»
добираться… Эдак они только к вечеру сюда прибудут. Базиль же может уже сейчас
в общежитие наведаться и провести «рекогносцировку».
Стояло оно особняком и представляло собой длинное
одноэтажное здание с большими окнами. Находились они низко, где-то на уровне
коленей взрослого человека. Так что Базиль мог свободно в них заглядывать. Что
он и делал. Останавливался у каждого окна и смотрел в комнату. Зачем, Василий и
сам толком не знал. Просто надеялся наткнуться взглядом на какую-нибудь улику,
и сам себя за это ругал. Ведь ясно, что убийца не так глуп, чтоб их
разбрасывать. Он раньше тщательно заметал следы, так что рассчитывать на
промашку сейчас…
«Стоп! – приказал себе мысленно Базиль. –
Остановись! И вернись на шаг назад… Что ты увидел в предыдущем окне?»
Базиль дал задний ход и, сделав из ладоней круг, приложил
его к стеклу и припал к нему глазом.
