Я качаю головой, потому что никогда не слышала таких слов.
– Это значит, что, когда какой-то человек очень любит ребенка, он хочет, чтобы тот стал его сыном или дочерью. Тогда человек усыновляет ребенка и становится его мамой или папой. – Она сжимает мою руку. – Я очень люблю тебя и собираюсь удочерить, чтобы ты стала моей дочкой.
Я улыбаюсь, но на самом деле не понимаю, о чем идет речь.
– Ты приедешь и будешь жить со мной и с папой?
– Нет, милая. Папа очень, очень тебя любит, но больше не может заботиться о тебе. Он хочет, чтобы теперь это делала я, потому что должен знать, что ты счастлива. И теперь ты будешь жить со мной, я буду твоей мамой.
Мне хочется плакать – сама не знаю почему. Мне очень нравится Карен, но я и папу люблю. Мне нравится ее дом, стряпня и моя комната. Мне действительно очень хочется здесь остаться, но я не могу улыбнуться, потому что у меня болит животик. Он заболел, когда она сказала, что папа не может больше обо мне заботиться. Наверное, я рассердила его. Правда, я не спрашиваю об этом. Вдруг она решит, что я хочу жить с ним, и отвезет к нему? Я правда люблю его, но слишком боюсь.
– Ты рада, что я тебя удочерила? Хочешь жить со мной?
Да, но мне грустно, потому что на дорогу сюда ушло так много минут или часов. Это значит, что мы далеко от Дина и Лесли.
– А как же мои друзья? Я увижу своих друзей?
Карен наклоняет голову и улыбается, потом заправляет мне волосы за ухо:
– Милая, у тебя будет много новых друзей.
Я улыбаюсь, но животик все равно болит. Я не хочу новых друзей. Я хочу Дина и Лесли. Я скучаю по ним. У меня щиплет в глазах, и я стараюсь не заплакать. Пусть не думает, будто я не рада, потому что я рада.
Карен склоняется и обнимает меня:
– Не беспокойся, маленькая. Когда-нибудь увидишься со своими друзьями. Но сейчас мы не можем вернуться. Давай заведем новых?
Я киваю, и она целует меня в макушку. Я смотрю на свой браслет. Прикоснувшись к сердечку, думаю, что Лесли знает, где я. Надеюсь, им известно, что у меня все хорошо, я не хочу, чтобы они волновались.
– И еще кое-что, – продолжает Карен. – Тебе понравится. – Она откидывается на стуле и кладет перед собой лист бумаги и карандаш. – Самое лучшее в удочерении то, что тебе надо выбрать себе новое имя. Ты знала об этом?
Я качаю головой. Не знала, что люди сами выбирают себе имена.
– Прежде чем выбрать, нам надо понять, какие не годятся. Нельзя использовать прежнее имя, а также клички. У тебя есть прозвище? Которым тебя называет папа? – (Я киваю, но молчу.) – Как он тебя называет?
Я смотрю на свои руки и покашливаю.
– Принцесса, – тихо отвечаю. – Но мне не нравится это прозвище.
Карен огорчается:
– Ну, значит, мы никогда больше не будем называть тебя Принцессой, договорились?
Я киваю. Хорошо, что ей тоже не нравится.
– Назови вещи, которые ты любишь. Красивые. Может, из них мы и выберем тебе имя.
Мне и не нужно перечислять и записывать, такая вещь только одна.
– Я люблю небо, – говорю я, думая о совете Дина запомнить это навсегда.
– Скай, – с улыбкой повторяет Карен. – Мне нравится. Думаю, это отлично подходит. Теперь давай подумаем о втором, потому что у всех есть два имени. Что еще ты любишь?
Я закрываю глаза и пытаюсь придумать что-то еще, но не могу. Небо единственное, что я люблю. При мыслях о нем становится хорошо. Я снова открываю глаза и смотрю на нее:
– А ты что любишь, Карен?
Она улыбается и, поставив локоть на стол, упирается подбородком в ладонь.
– Много чего. Больше всего – пиццу. Может, назвать тебя Скай Пицца?
Я хихикаю и мотаю головой:
– Дурацкое имя.
– Ладно, дай подумать. А как насчет медвежонка Тедди? Может, назовем тебя Тедди Скай?
Я смеюсь и снова качаю головой.
Она наклоняется ко мне:
– Хочешь знать, что я действительно люблю?
– Угу.
– Травы. Это лекарственные растения, и я люблю их выращивать, чтобы люди хорошо себя чувствовали. Когда-нибудь открою травный бизнес. Можно взять для удачи название какой-нибудь травы. Их сотни, есть очень милые. – Карен идет в гостиную и приносит книгу. Открыв, указывает на одну из страниц. – Может, тимьян? – подмигивает она. Я смеюсь и качаю головой. – А что скажешь про… календулу?
Та же реакция.
– Мне даже не выговорить это слово.
Карен морщит нос:
– Разумно. Нужно уметь выговаривать свое имя. – Она снова заглядывает в книгу и читает названия, но мне они не нравятся. Перелистнув очередную страницу, Карен интересуется: – А как насчет Линден?
[8]
Это дерево, а не трава, и у него листья в форме сердечек. Ты любишь сердечки?
Я киваю.
– Линден, – повторяю я. – Мне нравится.
Она улыбается, закрывает книгу и наклоняется ко мне:
– Ну, значит, ты теперь Линден Скай Дэвис. Не сомневайся, у тебя самое красивое имя на свете. А прошлые забудем. Обещай, что будешь думать только о своем красивом новом имени и новой прекрасной жизни.
– Обещаю, – говорю я.
И я сдержу обещание. Я не хочу думать ни о былых именах, ни о прежней комнате, ни о вещах, которые делал папа, когда я была его Принцессой. Мне нравится мое новое имя. И комната, где мне не придется волноваться из-за дверной ручки, которая вот-вот повернется.
Я протягиваю руки, и мы обнимаемся. Я улыбаюсь, потому что точно так же меня обнимала бы мама, будь та жива.
Вторник, 30 октября 2012 года
0 часов 10 минут
Я смахиваю слезу. Не знаю, откуда она. Воспоминание было совсем не грустным. Наверное, дело в том, что тогда я впервые полюбила Карен. Из-за ее поступка мне больно при мысли о том, как сильно я ее люблю. Мне кажется, что я не знаю ее и у нее есть другая сторона, о существовании которой я не подозревала.
Правда, больше пугает другое: стороны, о которой я знаю, на самом деле вовсе не существует.
– Можно спросить? – нарушает молчание Холдер.
Я киваю, уткнувшись ему в грудь и вытирая со щеки последнюю слезу. Чувствуя мою дрожь, он обхватывает меня руками, чтобы согреть. Поглаживая по плечу, целует в голову:
