– Ефросинья Эдуардовна… – раздраженно начал он, но
Новицкая не дала ему договорить:
– Меня зовут Ева.
– Как вам будет угодно, – быстро согласился Петр,
ему не хотелось препираться с этой взбалмошной особой, тем более в столь
поздний час. – Так вот, Ева, я попросил бы вас поставить машину на
положенное место.
– Хорошо, – кротко кивнула она и завела мотор.
Не прошло и минуты, как джип стоял рядом с адвокатским
«Пежо», а сама Ева – с адвокатом.
– Скромненькая у вас тачка, – заметила она, кивая
головой на машину стоимостью тридцать четыре тысячи долларов. – Специально
прибедняетесь?
– Она меня вполне устраивает, – сухо проговорил
он. – Я же не суперзвезда, чтобы раскатывать на лимузинах.
– Вы суперзвезда юриспруденции, не скромничайте, Петр…
Могу я вас так называть?
Он проигнорировал ее вопрос, зато задал свой:
– Как вы узнали, что я тут появлюсь?
– Ваша секретарша сказала, что вы обещали вернуться,
вот я и жду…
– У вас ко мне дело?
– В некотором роде. – Она обезоруживающе
улыбнулась, взяла его под руку, тесно прижалась к его предплечью – настолько
тесно, что он через кожу своей куртки и мех ее шубки ощутил прикосновение
мягкой женской груди. – Мне надо с вами поговорить, не пригласите
замерзшую девушку внутрь?
– Ефро… То есть Ева, извините, конечно, но не могли бы
вы сначала изложить суть?..
– Вы меня боитесь? – насмешливо спросила она,
прижимаясь к нему еще теснее.
– Я вас не боюсь, – твердо сказал Петр,
высвобождаясь из ее опьяняющих тисков. – Просто у меня на сегодня намечена
куча дел, а пустые разговоры меня от них отвлекут. Итак?
Ева удивленно на него воззрилась – похоже, ей было в
диковинку, что особь мужского пола так вяло реагирует на ее заигрывания. На
самом деле организм Петра среагировал довольно бурно, так бурно, что пришлось
отойти на безопасное расстояние, дабы искусительница не заметила его реакции,
но разум остался абсолютно трезвым, что помогло сохранить хладнокровие.
– Итак, Ева? – излишне строго проговорил Петр, да
еще брови свел для усиления эффекта неприступности. – Вы хотели у меня
что-то спросить?
– Да, хотела, – с улыбкой ответила Ева, нисколько
не испугавшись его грозного вида. – Мне интересно, кому достанется
квартира, если бабкина приживалка отдаст Богу душу?
– Приживалка – это Анна Вячеславовна Железнова?
– А пес ее знает!
– Ее зовут Анна Вя…
– Хорошо, я запомню, – досадливо протянула
Ева. – А теперь ответьте?
– Квартира и прочее достанется ближайшим родственникам,
то есть вашему отцу и тетке. В равных долях.
– То есть чтобы я получила бабкино наследство, должны
умереть еще и папашка с теткой? – хохотнула она.
– Тогда уж и ваш брат, потому что в случае смерти детей
наследство делится на всех внуков. А вас ведь двое, не так ли?
Ева не ответила, только кивнула головой, по ее напряженному
лицу было видно, что она о чем-то размышляет.
– Вы изыскиваете надежный способ умерщвления троих родственников
разом? – мрачно пошутил Петр. – Боюсь, вам придется трудно…
– «Пять человек на сундук мертвеца… Йо-хо-хо и бутылка
рома!» – пропела Ева хриплым басом, потом добавила привычным нежным голосом: –
А сундучок-то хрен знает где…
– Ева, объясните мне, пожалуйста, с чего вы так
уверены, что сундучок существует? Аргумент типа того, что Элеонора Георгиевна
когда-то имела коллекцию старинных украшений, не принимается…
– Она сама мне об этом сказала. Когда съезжала от
меня. – Ева поежилась, Петр сначала подумал, что от неприятных
воспоминаний, но когда она сунула руки в карманы шубки, понял, что просто от
холода. – Я ведь обманула ее… Она хотела нашу арбатскую квартиру
продавать, говорила, что нам вдвоем ее не потянуть, что нам надо найти
жилплощадь поскромнее, а на оставшиеся от купли-продажи деньги жить… Я
воспользовалась этим ее желанием…
– Заставили втемную подписать бумаги?
– Да, она даже не читала документа.
– Нотариуса подкупили? Или он был вашим знакомым?
– И то, и другое, но это не важно, важно то, что я
осталась единственной хозяйкой квартиры… А бабке я купила за сущие копейки ту
халупу, в которой она жила до самой смерти, и отселила ее. – Губы Евы
сложились в жесткую улыбку. – Я получила долгожданную свободу и
возможность разжиться деньгами на обустройство своей собственности!
– А как же угрызения совести? Их вы тоже получили?
Вместе со свободой?
– Нет, совесть меня не мучила, – тряхнула головой
Ева. – Бабка получила по заслугам, так ей и надо! Я вам больше скажу – я
торжествовала, когда провернула всю эту махинацию. И не потому, что так ее
ненавидела, нет, как раз напротив, я ее по-своему любила, просто бабку никто и
никогда не смог переиграть! Никто и никогда! А вот я смогла! Единственное, что
омрачало мой триумф, так это ее реакция на известие о том, что она больше не
хозяйка: ни квартиры, ни меня…
– И какова была реакция Элеоноры Георгиевны?
– Она рассмеялась, – смущенно хмыкнув, ответила
Ева. – Да, рассмеялась. И обозвала меня дурой. А еще добавила, что мне
надо учиться терпению, иначе я пропаду.
– Что она имела в виду?
– Я задала ей тот же вопрос, и она ответила, что
потерпи я пару-тройку годков, мне бы достались несметные богатства клана
Шаховских, так как после ее смерти именно я должна была их унаследовать. А коль
я нетерпеливая дура, то шиш мне, а не богатства! Так и сказала – «шиш», и еще
кукиш под нос сунула, старая ведьма! – Ева устремила хмурый взгляд себе
под ноги. – Я подняла ее на смех, стала орать, что она врушка, что никаких
сокровищ давным-давно нет, на что она спокойно ответила: «Есть, но ты их хрен
найдешь!» Пусть, говорит, лучше сгинут, чем достанутся такой змее, как ты.
– И вы ей поверили?
– Сначала да, но потом… – Она пнула валяющуюся под
ногами ветку. – Потом засомневалась… Когда она от меня съезжала, я проверила
все ее вещи, в них не было ни единой ценности, так пустячки, типа кухонной
утвари, книг, барахлишка. Потом я обшарила все три комнаты, пытаясь выискать
тайник, но кроме кип фотографий под кроватью и связки писем в обувной коробке
ничего не нашла. После этого я уверилась в том, что никаких сокровищ не
существует, потому что в последние годы она практически не выходила из дома,
только в магазин и ломбард, а значит, не могла их спрятать вне квартиры…
Уверилась и успокоилась.
– И что же заставило разувериться?
– Бабкин звонок… Она позвонила мне за три дня до своей
смерти. Сухо со мной поздоровалась и сообщила, что скоро умрет. Да-да, не
удивляйтесь, так и сказала: «Я чувствую, что смерть близка…» А потом добавила,
что если это я замыслила ее убить, то зря стараюсь, потому что сокровищ мне все
равно не найти – она надежно их спрятала… Вот тогда я и поверила, что они
реально существуют.
