– Сережа, только не это! – воскликнула
Лена. – Избавь меня от этой истории! Я тысячу раз ее слышала! Твой
папенька встретил Линину маменьку, они поженились, у них родилась дочка, потом
маменьку убили красноармейцы, папенька женился вторично, и на свет появился ты.
Все! Давай дальше!
Сергей сокрушенно вздохнул. Как пошло звучала история их
семьи в вольном изложении Елены. Разве можно описать жизнь человека несколькими
сухими предложениями? А жизнь двух людей? А целого клана? Встретились,
поженились, родили, убили… Это же не план-схема, не конспект, это большая глава
из огромной книги жизни, которую потомкам не грех перечитать, желательно вместе
с предками… Он, например, раньше очень любил поговорить с отцом о прошлом, ему
нравилось слушать его воспоминания о давно минувших днях, нравилось радоваться
вместе с ним и горевать, надеяться и разочаровываться, любить и ненавидеть, это
не только сближало, но и помогало многое понять… Многое, но не все. Например,
Сергей так и не смог уразуметь, почему юноша из знатнейшей княжеской семьи,
воспитанный в патриархальных традициях, умница, богач, плейбой, стал идейным
социалистом, а впоследствии – ярым борцом с контрреволюцией.
До двадцати четырех лет Сережин отец Георгий Шаховской ничем
не отличался от своих товарищей, таких же знатных богатых повес: он был
беспечен, весел, романтичен, именно в такого милого раздолбая влюбилась юная
Ксения Анненкова. Вскоре они поженились. Это был удачный брак – пара имела
много общего: воспитание, положение, благосостояние, мало того, у того и у
другого один из предков «засветился» на Сенатской площади, во время восстания
декабристов. Но семейная идиллия была недолгой. После двух лет безоблачного
счастья Ксения поняла, что у нее есть серьезная соперница. И не какая-то там
мадемуазель Фифи из оперетки, у которой ее супруг частенько пропадал ночами, не
госпожа Аделаида, полоумная поэтесса, засыпающая Жору страстными письмами, даже
не дочь министра сельского хозяйства Леночка, с которой ее муж постоянно
флиртовал, – у Ксении была соперница посерьезнее, и имя ей было –
Революция. Нет, ее супруг не состоял в партии, не участвовал в восстаниях и
терактах, не держал подпольную типографию, он был пассивным социалистом: читал
Маркса, мечтал о свержении самодержавия и был уверен в том, что только
революция поможет России стать великой державой.
Не стоит говорить, что когда она все же свершилась, Георгий
стал одним из первых, кто принял новую власть. В то время когда его
родственники бежали из страны, спасаясь от красного террора, Георгий Шаховской
не просто остался – он вступил в партию и занял высокий пост в наркомате
иностранных дел.
А как же Ксения? А Ксения вместе со стариками родителями и
годовалой дочкой решилась уехать из страны без мужа. Георгий не возражал. Ему
было не до них: строить новое государство гораздо интереснее, чем кормить
малютку кашкой и утирать слезы жене.
Но до Швейцарии, где Анненковы намеревались осесть, беженцы
так и не добрались. Они даже не успели покинуть Подмосковье. В родовом имении,
куда они отправились перед отъездом, чтобы поклониться могилам предков, на них
напали пятеро в дым пьяных солдат народной армии. Сначала они слегка побили
проклятых буржуев, связали, обыскали, потом перевернули весь дом, надеясь
отыскать тайник с золотом и фамильными драгоценностями (гробницу вскрыть им в
голову не пришло), когда же оказалось, что самое ценное в доме – мраморные
перила, мародеры сильно осерчали. И решили воспользоваться хотя бы молодой
княгиней.
Ксению изнасиловали все пятеро, а потом сбросили со второго
этажа. Стариков убили до этого, чтобы не мешали своими воплями получать
удовольствие. Не тронули только годовалую Линочку – то ли пожалели, то ли
решили, что сама умрет от голода.
К счастью, малышку нашли на следующий день. Один деревенский
пьяница, забредший в барскую усадьбу, дабы скрыться в ней от гнева жены,
услышал детский плач, вошел в дом и обнаружил надрывающуюся от голода девчушку,
лежащую в куче одеял на полу в соседстве с трупами, засиженными мухами.
Спустя три дня Лину вернули отцу.
Георгий понимал, что вырастить девочку в одиночку он не
сможет – на это у него просто нет времени, поэтому он быстро женился, взяв в
жены первую попавшуюся женщину, ею оказалась Серафима Отрадова, его секретарша.
Надо сказать, что отец не прогадал, потому что Сима оказалась не только
хозяйственной, преданной женой, но и любящей матерью для приемной дочери. Более
того, она согласилась повременить с рождением своего ребенка до тех пор, пока
девочка не подрастет, – Георгий боялся, как бы Линочку не обделили
вниманием и заботой… И повременила (угробив абортами свое здоровье), поэтому
Сергея родила поздно, почти в тридцать семь лет.
Тогда Элеоноре исполнилось четырнадцать.
– Ты родился, когда Элеоноре исполнилось
четырнадцать? – спросила Лена, будто прочитав мысли Сергея.
Он не ответил, посчитав вопрос риторическим, но задал свой:
– Какое твое самое первое воспоминание?
– Как я порезала ногу стекляшкой и как из раны хлестала
кровь… Мне тогда было три, и я впервые по-настоящему испугалась…
– А знаешь, какое мое? Как я увидел ангела…
– Тебя водили в церковь? – не поняла Лена.
– Нет, ангел спустился ко мне… – Сергей устремил
свой взгляд вдаль, глаза его увлажнились. – Он присел на мою кровать,
поцеловал меня в лоб… Ангела звали Элеонора…
– Ты говоришь о сестре?
– Это я после узнал, что она моя сестра… Вернее, мне
сразу сказали, но я не верил. Лет до восьми не верил… – Голос его
дрогнул. – Она была необыкновенно красива, нежна… Потом уже она стала
жесткой, непоколебимой, а в семнадцать походила на ангела…
– Она говорила, что в семнадцать была толстой и
неуклюжей, – почему-то раздраженно проговорила Лена.
– Нет, толстой она никогда не была, скорее упитанной,
фигуристой. Уже потом, выбрав имидж роковой стервы, Лина истязала себя диетами,
а в юности любила покушать… А какой она была смешливой! Постоянно хохотала, и
на щеках у нее появлялись милые ямочки… За них ее Глеб Антонов и полюбил.
– Глеб – ее первый муж?
– Да, она выскочила за него замуж в семнадцать. Он был
гораздо старше ее, лет, кажется, на двадцать, имел какую-то высокую должность,
был богат, вот она и пошла за него… Они прожили года три, разошлись без
скандала, потом долгое время дружили… – Сергей облизнул губы. – Ты,
наверное, недоумеваешь, к чему я тебе это рассказываю…
– Да, мне непонятно, какое отношение…
– Я любил ее, Лена!
– Кого? – переспросила она.
– Лину, свою сестру.
– Понятно. Я тоже Эдика в свое время обожала…
– Я любил ее не как сестру, а как женщину! – сипло
выдохнул Сергей, ком в горле мешал ему говорить нормально. – С детства! Я
так радовался, когда она ушла от мужа. И мечтал, что она вернется в наш дом…
Она не вернулась. А через пару лет опять пошла под венец. Супруг ее был
известным ленинградским хирургом – Лина выбирала себе в спутники жизни только
успешных мужчин. Он погиб в первый год войны: госпиталь, в котором он работал,
разбомбили немцы… Лина осталась одна в блокадном Ленинграде… Бедная, что ей
пришлось пережить! Когда ее в сорок третьем вывезли из города и переправили в
Москву, она была чуть живой. Я даже не узнал ее. Помню, вносят в квартиру
старушку, изможденную, лысую, с ввалившимися глазами, а я понять не могу,
почему отец ее дочкой называет… Она долго выздоравливала. Я ухаживал за ней.
Подносил судно, мыл ее, менял бинты (у нее все тело было в фурункулах), в
голову какую-то траву втирал, чтобы волосы, вылезшие от нехватки витаминов,
опять отросли… Она гнала меня, говорила, что мне должно быть противно
прикасаться к такой уродине. Она не знала, что я ее любил! Мне было все равно,
красивая она или страшная, лысая и худая Лина оставалась для меня самой
прекрасной женщиной на свете… Мне было тринадцать, ей двадцать семь. Она
относилась ко мне как к младшему брату, я к ней как к своей любимой и
единственной…
