– До сегодняшнего дня я и не предполагала, что они
есть…
– У вас красивый цвет глаз: дымчатый. И разрез
неплохой. Только веки тяжеловаты. Но стоило изменить форму бровей, подкрасить
их, как веки приподнялись. У вас хорошая кожа: чистая, но излишне бледная,
усталая. Пудра оттенка натуральный беж и персиковые румяна сделали ваше лицо
свежим, дышащим. Еще не помешал бы загар. Могу порекомендовать солярий.
– Про губы не забудь сказать, – влез с подсказкой
Игорек.
– Да, да, это обязательно… – Лоло немного
помялась. – Что у вас за помада была на губах, когда вы пришли?
Аня залезла в нагрудный карман кофты, достала оттуда
драгоценный тюбик трехсотрублевой помады – специально переложила из бокового
курточного кармана, чтобы поближе к сердцу. Лоло взяла его, открыла, выкрутила
стержень, понюхала, сморщилась.
– Никогда больше не пользуйтесь такой гадостью, –
убила она Аню, швырнув, можно сказать, неначатую помаду (один раз не
считается!) в урну. – Она «левая», в переходе, наверное, купили…
– Она стоит триста рублей! – простонала Аня.
– Это вам урок! Впредь будете приобретать косметику
только в фирменных магазинах… К тому же я вам категорически – слышите –
категорически запрещаю пользоваться тоном «фуксия». «Вишня» и «красная
смородина» тоже исключаются. Беж – вот ваш тон. Обязательно с перламутром.
От обилия новых сведений у Ани голова пошла кругом, поэтому
она попросила:
– А можно я запишу? Мне все не запомнить…
– Сделаем проще – мы подберем вам косметику прямо тут…
Как говорится, не отходя от кассы. Хотите?
– Хочу.
– Я вас красила «Эсти Лаудер», но вам такая дорогая ни
к чему, ведь так?
Аня энергично закивала головой.
– «Лореаль», я думаю, вас устроит?
Аня кивнула уже не так энергично – черт его знает, что это
за «Лореаль» такой.
– Аллергии на него нет?
– Нет, – ответила Аня наугад.
– Тогда я сейчас принесу образцы, и мы соберем вам
косметичку.
Она упорхнула, Аня тоже поднялась с кресла, направилась к
вешалке. А Игорек все никак не мог налюбоваться на свое произведение: то под
одним углом на Анины волосы глянет, то под другим, то на челку подует, то
волосок поправит.
– Жду вас через месяц, – сказал он одевающейся
Ане.
– Зачем? – удивилась она.
– Как зачем? Прическу поправлять! Раз в месяц
обязательно надо ходить в парикмахерскую… А то опять в бездомного пуделя
превратитесь.
Аня обернулась на висящее за ее спиной зеркало. Выгнула шею.
Подставила под яркий ламповый свет свой профиль, полюбовалась скулами, глянцево
блестящими волосами, маленьким ушком, выглядывающим из-под рыжих бачков, и
решительно сказала:
– Я приду.
– Отлично. Глядишь, через полгодика мы вас настоящей
золотой леди сделаем… Пока вы, извините, только позолоченная… – Он в
последний раз дунул на Анину макушку, пробормотал «опупительно», махнул ручкой,
но когда Аня направилась в двери, он остановил ее вопросом: – Хотите совет?
– Хочу.
– Выбросьте этот пуховик. Вы в нем похожи на
«Чупа-Чупс».
– Но в чем мне ходить?
– Купите дубленку. Короткую. Или утепленную кожаную
куртку строгих линий. Приталенную. С воротником-стойкой. Типа
«матрица-революция». Знаете?
Нет, о такой революции Аня не слышала, только о Великой
французской, Великой Октябрьской, сексуальной и технической, но, решив своего
невежества не показывать, – кивнула.
– И не носите шапок!
– Но я замерзну!
– Купите дубленку с отстегивающимся капюшоном, мороз
ударит – пристегнете, а так ходите без головного убора… На весну можно
бейсболку либо бандану в зависимости от типа демисезонной одежды. Поняли, о чем
я?
– Поняла, – слукавила Аня.
– Отличненько, тогда топайте к Лолошке, а я пока счет
выпишу…
С Лоло Аня просидела около получаса, роясь в груде
многочисленных пробников. Занятие это оказалось очень увлекательным и
познавательным. Например, она узнала, что румяна бывают шариковые, похожие на
козьи какашки, тени жидкие, а духи сухие. Самое же грандиозное открытие,
которое она сделала, было таким – помада может стоить гораздо дороже трехсот
рублей… О стрижке, покраске, укладке умолчим – за те жалкие двести рублей,
которые наивная Аня отложила, чтобы расплатиться, ей только помыли голову, все
остальные манипуляции мастера международного класса стоили в двадцать раз
дороже.
Когда Ане принесли счет, ее глаза поползли на лоб вместе с
выщипанными бровями (две сотни за экзекуцию!) и надолго зависли под короткой
ассиметричной челкой, никак не желая возвращаться на свое привычное место.
Одиннадцать тысяч рублей стоили услуги Игоряши. Семь –
старания Лоло. А недорогая косметика потянула на двести долларов!
Пришлось Ане бежать в туалет, отстегивать булавку, доставать
нагретые собственным телом баксы и навсегда прощаться с мечтой положить деньги
в банк – такими темпами она растрясет их за месяц.
Когда Аня выползла из салона, утреннее недомогание опять
вернулось: голова закружилась, к горлу подступила тошнота, а настроение стало
даже хуже, чем в начале дня… Двадцать с лишним тысяч за два часа! Двадцать!
Годовой оклад! Остригли, как овцу, лишили бровей, обозвали «Чупа-Чупсом»,
отняли помаду, задурили голову какими-то приталенными революциями и за все эти
издевательства слупили почти тысячу долларов! Считай половину бабусиных
подстаканников! Кошмар!
Аня хотела заплакать, она даже платок достала, чтобы стирать
с лица подтеки туши, но не заплакала. А все потому, что заметила, как стоящий у
киоска «Союзпечати» молодой человек, забыв о купленной газете, пожирает ее
глазами. Аня обернулась, чтобы удостовериться в том, что этот
пристально-вожделенный взгляд устремлен именно на нее, вдруг за ее спиной
притаилась невесть откуда взявшаяся Дженифер Лопес, но там никого, кроме
золоченой леди в полумаске, не было. Парень тем временем отошел от ларька,
спрятал газету в карман, поправил шарф и… мама дорогая!.. направился к Ане с
недвусмысленным желанием познакомиться поближе.
Ответного желания у свежеиспеченной красавицы не возникло,
поэтому она проигнорировала пылкий взгляд и дурацкий вопрос о том, нужен ли ее
маме зять, и отбежала к остановке.
Пока стояла в ожидании автобуса, трое мужчин ей подмигнули,
двое посигналили, а один пригласил в ресторан. Такое поведение представителей
сильного пола было для Ани настолько непривычным, что она то и дело щипала себя
за ляжку, чтоб убедиться, что ей это не снится. К моменту, когда она поверила в
реальность происходящего, ее бедро жгло и саднило. Но настроение тем не менее
было приподнятым:
