Но Эдуард Петрович не обратил внимания на ее вопли – он
смотрел только на Алекса и говорил только с ним:
– На зоне, в сущности, не так уж плохо… Тем более если
признаетесь, Станислав Павлович подсуетится и вас в образцово-показательную
тюрьму устроит… Уж вам-то чего ее бояться? Таким, как вы, там раздолье…
– Каким «таким»? – взвизгнула Елена, подскакивая к
брату.
– Ты, Леночка, разве не в курсе, что твой супруг…
прости за политнекорректное определение… пидор?
Елена беспомощно посмотрела на Алекса, но тот был похож на
сфинкса с непробиваемо-надменным лицом.
– Он всегда был бисексуалом, но под старость лет
целиком переключился на мальчиков, – пояснил Эдуард. – У него и милый
дружок есть. Молоденький, страстный, у них, знаешь, какая любовь!.. М-м-м… Их
братья по анальному счастью, педосы, говорят, что Пусик и Дусик просто
идеальная пара!
– Кто? – тупо переспросила Елена.
– Пусик и Дусик. Пусик – это твой супруг, а Дусик –
племянник. Мой Дениска и твой Алекс полгода состоят в любовной связи.
– Я ничего не понимаю, – жалко выдохнула она,
по-прежнему вглядываясь в лицо мужа. – Алекс, милый, что он такое говорит?
Скажи, что это неправда…
– Это правда, Лена, – ответил за него Эдуард
Петрович. – Из-за этого, собственно, наша мать и погибла.
– Элеонору Георгиевну убил Алекс Бергман? –
спросил Петр.
– Да. Ему нужны были деньги. Большие деньги! Чтобы
поддерживать творческую карьеру бездарного певца Дэниса.
– А нож? – задал лаконичный вопрос майор Головин.
– Объясню. Только начать придется издалека. –
Эдуард Петрович поиграл бровями, что, видимо, помогло ему собраться с мыслями, и
начал: – Итак. Антиквар Шац – давний друг Алекса Бергмана. Они дружили с
первого класса. Только после школы Алекс пошел во врачи, а Абрашка в антиквары
подался (у них это наследственное). И вот однажды юный Шац, тогда еще ассистент
при папеньке, помогал этому самому папеньке составлять опись одной коллекции
драгоценностей. Коллекция была роскошной… Та, что дошла до нас, – он
кивнул головой в сторону стола, на котором переливались украшения, – лишь
жалкое ее подобие. Остатки былой роскоши. Конечно, мать постаралась сохранить
все самое ценное, но со многими предметами пришлось расстаться из-за того, что
они были слишком громоздки – диадемы, например, или две шкатулки с жемчугом.
Элеонора уже тогда собиралась спрятать драгоценности – ей хотелось, чтобы после
ее смерти наследники поиграли в игру «Найди сокровище». Был у нее небольшой
заскок на этой почве…
– Шац рассказал своему другу о коллекции
Элеоноры? – задал вопрос Стас, чтобы вернуть повествование в нужное русло.
– Рассказал, но не только о ней, но и о дочке Элеоноры,
Елене, потому как знал, что Алекс Бергман мечтает выгодно жениться. Молодой
доктор понял, что успеха в жизни и долгожданного богатства своими силами не
добьется – ни таланта, ни целеустремленности, только красивая внешность,
манеры, хорошо подвешенный язык… – Эдуард Петрович даже не подумал
смягчить удар, без перехода выдал. – Алекс решил охмурить единственную
дочь богатой старухи – Элеоноре было уже шестьдесят четыре, и парень надеялся,
что она в скором времени умрет. Но даже если не очень скоро, то в любом случае
поможет любимой дочери материально – Шац очень красочно описал, в какой роскоши
живут старуха с дочкой. Алекс подстроил случайную встречу с Леной, как и
планировал, охмурил ее, после чего быстренько затащил ее в загс. Не зря говорят:
поспешишь – людей насмешишь! Не торопился бы так с женитьбой – глядишь, больше
бы узнал о своей невесте, но поторопился – не узнал, и получилось, что вместо
богатой аспирантки с роскошной жилплощадью в центре Алекс заполучил училку с
общагой и напрочь разорванными родственными связями. Оставалась одна надежда –
на скорую смерть Элеоноры. Но и тут не повезло! Старуха в скором времени
умирать не собиралась! – Вульф бросил взгляд на сестру, пытаясь определить
по ее застывшему лицу, что она чувствует, но не определил и продолжил как ни в
чем не бывало: – Правда, и на Алексовой улице наступил праздник. Его жена
неожиданно стала преуспевающей бизнес-вуман, и сокровища ее матери уже не так
его волновали. Так к концу двадцатого века Алекс, наконец, достиг того уровня
благосостояния, о котором мечтал. Жить бы да радоваться, но не получилось –
господин Бергман страстно влюбился, и не в кого-нибудь, а в восходящую звезду
попсового олимпа Дэниса. Сначала все было хорошо: любовь была взаимной, и на
подарки милому дружочку денег хватало, но тут в карьере Дэниса наступил кризис
(продюсер решил его кинуть), и Пусик вознамерился помочь любовнику… Вопрос –
как? Где найти несколько сотен тысяч долларов? Ограбить жену? Но у нее взять
нечего. Недвижимость без ее согласия не продашь, а к брюликам и антиквариату
она равнодушна… Можно, конечно, развестись, разделить имущество – у них и
брачный контракт есть, но ему опять же, кроме дома и мебели, ничего не
обломится, потому как у политиков основной заработок идет черным налом, и с этих
миллионов ему ни процента не положено…
– Поэтому он решил убить тещу? – спросил Стас,
поглядывая на застывшего Бергмана – все надеялся на какую-то реакцию, но тот
по-прежнему не шевелился и, казалось, даже не моргал.
– Совершенно верно. Он как рассчитал? Либо сразу после
получения женой наследства – он не сомневался в том, что наследницей станет
именно она, – разведется, тогда половина добра будет его по закону. Либо
(если коллекция попадет жене в руки неофициально) просто часть наследства
украдет. Был еще один вариант: драгоценности у старухи в доме, и тогда, убив
ее, он просто их присвоит.
– А что там с ножом? – опять вернулся к этому
вопросу Головин.
– О! Эти два чудика, в смысле Бергман и Шац, решили,
что, убив Элеонору моим ножом (чего уж теперь скрывать – нож мой), убьют еще
одного крупного зайца. То есть Волка. Иначе говоря, меня.
– Они решили вас подставить?
– Меня подставить трудно, это они понимали, но
рассудили так: если меня и не обвинят в убийстве, то по крайней мере
заподозрят…
– То есть они хотели отвести от себя подозрение?
– Я так понимаю…
– Зачем это Шацу?
– Он меня до печенок ненавидит, – плотоядно
улыбнувшись, сообщил Вульф. – Козлина старый! Провернули мы с ним пару
делишек, о которых он сейчас забыть хочет, а я не даю. Вот и бесится…
– Я так и не понял, Шац с Бергманом были заодно?
– План они разработали вместе, но исполнителем был
Бергман… – Эдуард Петрович, прищурившись, глянул на Алекса. – Не так
ли, Александр Геннадьевич?
Бергман наконец ожил – дернулся, как в конвульсии.
– Так и будем молчать? – зло спросил Вульф.
Алекс посмотрел на Новицкого совершенно безумными глазами и
чуть слышно спросил:
– Что вы от меня хотите?
