– Ничего вы не понимаете! – перекричала она подруг и даже топнула в сердцах босой ногой. – Знаете, что бывает, если голые тетки на мужиков накинутся? Те сразу голову потеряют – и с концами. Пока опомнятся, их уже всех перебьют.
Фраза насчет потери голов с концами выглядела несколько двусмысленной, особенно если вспомнить сплетни про валькирий – будто все они поголовно лесбиянки и режут мужиков в извращенной форме в силу природной ненависти. Ходили разговоры даже про особую лесбийскую мафию, как будто в Экумене мало других.
Поэтому со всех сторон тут же посыпались намеки насчет сексуальной ориентации юной жницы, на что она ответила так:
– Дуры вы и больше никто. Я не лесбиянка. Я девственница! Настоящие валькирии все девственницы.
Это тоже было преувеличение. Но признанная предводительница валькирий Жанна Аржанова действительно была невинна и даже именовала себя Жанной Девственницей по примеру своей тезки, известной под именем д'Арк.
А юная девственница с серпом в руке бросила взгляд на солнце, уже почти закатившееся за верхушки деревьев и сказала тоном человека, которому смертельно надоело работать:
– Все равно до темноты не успеем. Айда купаться!
Она первой бросила серп и уже на бегу рванула через голову платье, так что все увидели в прощальных лучах заходящего солнца, насколько она годится на роль валькирии.
Молодые люди, которые тихо-мирно пили медовуху у реки, первыми приняли удар на себя, и нет никаких сомнений, что в этот момент им можно было десять раз отсобачить и голову, и все что угодно еще.
4
В этот день Жанна Девственница изображала из себя кошку в сапогах и повергала в изумление всех, кто знал ее в лицо или хотя бы догадывался, что это она и есть.
Красные ботфорты – это мелочь, на ней и не такое видели, а нагая грудь – тем более ничего особенного, все уже забыли, когда она закрывала ее последний раз. Но она ни с того ни с сего примчалась собственной персоной предлагать свои услуги истринским дачникам – и это было уже удивительно. Вот уж кто не нуждался в работе по вольному найму, так это предводительница валькирий.
Левая рука президента Гарина, как называли Жанну близкие друзья с ее же легкой руки, жила в Белом Таборе как у Христа за пазухой, но вот зачем-то понадобилось ей переплыть Москву-реку вместе с лошадью и появиться на Истре с предложением помощи против Варяга.
Подозревали, понятно, волосатую лапу президента Экумены. Будто бы узнал он, что дачники остались без крыши, а это непорядок. Без крыши в этом мире жить никому нельзя. Вот и прибыла от него Жанна Девственница, которая одна стоит целой армии – чтобы все было по понятиям.
Сама Жанна, однако, прозрачно намекала на личные счеты. И между делом совращала народ в альбигойскую ересь. Что это такое, никто не знал, и она никому не объясняла – но соблазн был велик.
Все понимали так, что альбигойская ересь – это когда все бабы ходят голые, как ведьмы на шабаше, а мужики причащаются любовью. И кто-то даже проведал, что в еретическом раю все ангелы – женского пола, и крылья отнюдь не мешают им доставлять праведникам истинно райское наслаждение.
– А свиней они едят? – спросил кто-то про альбигойцев, и в тоне его сквозила искренняя заинтересованность.
– Они всё жрут, – сплюнув, ответила спутница Жанны, которая носила на шее крестик, то есть вроде как не имела к ереси отношения. – Как бульдозеры.
Едят ли бульдозеры свинину и если да, то как – это был трудный вопрос, но вопрошающий почему-то воспринял ответ с удовлетворением.
– Это хорошо, – сказал он, оставив валькирий в легком недоумении.
Возможно, он просто проверял, имеет ли альбигойская ересь общие черты с талмудической ортодоксией, но еще более вероятно, что он никогда в жизни не слышал таких мудреных слов.
Сама Девственница охотно ела картошку с жареной рыбой и за рюмкой чая поминала всуе славную воительницу Жанну д'Арк, убеждая собравшихся, что та и в самом деле была ведьмой, еретичкой и колдуньей, благодаря чему и побеждала в битвах.
Тут же со всех сторон сбежались во множестве дети, которые хотели посмотреть, как новая Жанна Девственница будет колдовать на предмет победы над Варягом. Но их ждало разочарование.
Когда на Истру упала тьма и наступил ведьмин час, а над лесом взошла пепельно-серая луна, и птицы покрикивали за околицей тревожно и жутко, Жанна Аржанова спокойно спала на сеновале, накрыв лицо своей понтовой шляпой с роскошным букетом перьев.
И в этот час на сеновал пробралась мимо дозорной валькирии юная жница, которая так гордилась своей невинностью. Цель у нее была вполне конкретная – свистнуть у Жанны эту самую шляпу, которая поразила девушку в самое сердце.
Она уже надела шляпу на свою голову и соскользнула к выходу, когда что-то обрушилось на нее сверху. Бесшумно, как пантера, Жанна настигла похитительницу в прыжке и мягко уложила ее на землю.
– Воровать нехорошо, – по-кошачьи прошипела валькирия на ухо жнице, а где-то рядом раздался тихий свист, и из темноты возникли остальные валькирии.
– Отбой, – спокойно сказала Жанна. – Спать на посту тоже нехорошо.
– Я не спала, я медитировала, – ответила дозорная, но вид парня, который выглядывал у нее из-за плеча, ясно говорил, что эта медитация могла быть только тантрической. Хотя парень наверняка этого мудреного слова тоже не слышал.
Жница тем временем затравленно озиралась, но бежать было некуда.
– Это очень дорогая шляпа, – сообщила ей Жанна Девственница. – Скажи-ка мне, что у вас тут делают с ворами, которые крадут дорогие вещи?
Девчонка была готова заплакать, но усилием воли сдержалась и неожиданно громко и звонко ответила:
– Их бьют кнутом и ставят к позорному столбу.
– И как ты думаешь, справедливо будет поступить так же и с тобой?
Все понимали, что шляпа того не стоит, и если бы валькирии вывели девчонку на суд, смеху было бы на всю Истру. Коровы, лошади, свиньи – это да, это ценность. Конокрадов кое-где и вешают. А шляпа – это такая мелочь, что и говорить не стоит. К тому же вот она, лежит в пыли, и никто не торопится ее поднимать.
В Москве до сих пор стоят квартиры, полные вещей, и у мародеров не хватает рук, чтобы оприходовать их все. Шмотки в городе и за городом идут за бесценок, и в этой шляпе дорогие разве что перья, потому что они не петушиные явно – только это ничего не меняет.
Валькирий никто и слушать не стал бы. Но они никого и не спрашивали. Только саму жницу.
И она, нахально вскинув голову, еще более звонко сказала:
– Да!
– Тогда раздевайся, – скомандовала Жанна и, протянув руку назад, бросила, не оборачиваясь: – Плетку!
5
Вор в законе Варяг с обреченным видом выставил на стол двенадцатый пистолетный патрон. И еще раз пересчитал латунные цилиндрики, стоящие в ряд, как солдаты в строю.
