Но Арсений не сдавался, утверждая, что преступление Жанны в другом. Она самовольно заключила пакт с первейшим врагом Табора Варягом и допустила в своей земле рабовладение, чем нарушила не просто закон страны, а закон Божий и человеческий.
А Царь Востока Соломон Ксанадеви, с которым не решался спорить даже архиепископ, уже уехал обратно в свои владения, и некому было рассудить расколовшийся Триумвират.
Вече, собранное по этому поводу, завершилось банальным мордобоем, а совет старейшин, раз начав свое заседание, никак не мог его закончить. Старейшины заседали с утра до ночи и все уже охрипли, но так и не могли прийти ни к какому решению.
Только один человек был в состоянии положить конец этому безобразию – законный президент Экумены Тимур Гарин. И это была еще одна причина, по которой Аквариум стремился устранить Гарина.
Расколотый Табор был для Кремля выгоднее, чем единый.
Беда однако, заключалась в том, что ни Аквариум, ни Триумвират понятия не имели, где же все-таки Гарин отыскал пресловутую нефть.
Триумвират в одночасье лишился собственной разведки, потому что она вся была задействована в вызволении Гарина из охваченной беспорядками Москвы да так с ним и ушла. Теперь она с большим успехом запутывала врагов и друзей, и кремлевская военная разведка была не в состоянии с нею конкурировать.
У Аквариума просто не было для этого людей. Лучшие офицеры ГРУ были заняты не своим делом, а те, кого удалось выкроить для разведопераций, на каждом шагу допускали такие ляпы, что генералу Колотухину становилось стыдно за свою контору.
Из-за них первая группа киллеров отправилась искать Гарина в верховьях реки Дон, да так и пропала с концами, поскольку на полпути ею пообедали дикари из племени йети.
Потом выяснилось, что доблестные суперагенты просто перепутали Дон с Днепром и к тому же забыли, что карта Экумены здорово отличается от Малого Атласа Российской Федерации.
Следующая группа законспирировалась получше. Киллеры затесались в первый караван инженеров и строителей и на плотах благополучно добрались до местечка с названием Каспийская Верфь.
Но тут оказалось, что поезд дальше не идет. Прежде чем плыть куда-то еще, надо сначала построить верфь и соорудить на ней корабли.
Киллеры, понятное дело, ждать не захотели, и на свой страх и риск отправились к океану – и тоже сгинули.
А Гарин тем временем собирал у себя на Ильмене верных соратников, которые пробирались лесами в условленное место, где их ждали проводники, знающие короткую дорогу.
По этому пути шли только ветераны, которые знали друг друга в лицо, и внедрить к ним своего агента Аквариум не мог никак. А о любой попытке вербовки немедленно становилось известно всем, и только одно было ясно, как белый день: еще немного, и Гарин окажется окружен такой стеной верных телохранителей, через которую не пробьются не то что киллеры Аквариума, но даже и всемогущие ассассины Царя Востока.
Даже мышь не проскочит.
Намерение Белого воинства Армагеддона узурпировать императорский трон запутывало все окончательно, но была в этом и положительная сторона.
Кремлю очень выгодно стравить между собой всех потенциальных союзников. Это ослабит их и переменит векторы. И тогда уже не Кремлю придется искать союза с ними, а они сами будут искать поддержки Кремля.
А если Лев объявит себя Императором Запада, то и стравливать никого не придется. В Таборе, на Истре и в Орлеане этого и так не потерпят, а значит, большой войны не избежать.
Но на всякий случай неплохо было бы подтолкнуть с горы тот камешек, который вызывает лавину.
И в одно ужасное утро Вселенский Понтифик Петр Второй, имеющий резиденцию в Историческом музее, удостоился визита генерала Колотухина.
Это было необычно. Как правило, генерал сам вызывал Понтифика к себе в Большой Кремлевский Дворец.
Понтифик нервно смотрел из окна, как генерал пересекает Красную площадь в сопровождении многочисленной охраны, и у него сильно сосало под ложечкой.
Петру Второму почудилось, что это идут его арестовывать. Или хуже того – сразу убивать. Недаром телохранители шествуют с автоматами наперевес и вид у них мрачнее тучи.
Когда отряд во главе с генералом появился в дверях, понтифик выглядел так, словно он вот-вот упадет.
– Что с вами? Вы больны? – поинтересовался Колотухин.
– Да. Нет. Не имеет значения, – ответствовал Петропавел.
Так и не добившись от него ничего вразумительного, генерал решил все-таки перейти к делу и задал вопрос, ради которого он, собственно, и пришел.
– Вы никогда не думали о крестовом походе?
– Я с детства о нем думаю, – ответил понтифик и добавил ни к селу ни к городу: – Давно пора отнять у турок проливы.
– У каких турок? – переспросил Колотухин с сильным подозрением в голосе.
А кто-то из его свиты озаботился другим вопросом:
– Какие проливы?
– Босфор и Дарданеллы, – ответил Иоанн Петропавел Тридцать Второй, и под сводами зала повисло тягостное молчание.
47
Когда великий инквизитор с опытом работы фюрером расписался в собственном бессилии и прекратил попытки отыскать проповедника Василия – верховного поджигателя библиотек, выполнить эту работу вызвался Торквемада.
Через сутки Василий был доставлен в гостиницу «Украина» и брошен к ногам Князя Света Льва, который хотел его видеть.
С этой минуты бывший фюрер перестал выполнять обязанности великого инквизитора.
Заняв его место, Торквемада внес дополнительное разнообразие в номенклатуру казней.
– Будет справедливо казнить бывших соратников, которые изменили общему делу, через отсечение головы, – сказал он.
В этот самый день фюрер сбежал из лагеря белых воинов и увел с собой часть своих людей.
А еще через сутки он тоже был доставлен в гостиницу «Украина» и брошен к ногам Князя Света.
– Может, тебе не составит труда точно так же притащить ко мне на суд и самого Заратустру? – не без удивления спросил у Торквемады Лев.
Белый трибунал Армагеддона по-прежнему считал Заратустру еретиком № 1, подлежащим розыску, аресту и осуждению в первоочередном порядке.
– Может, и не составит, только зачем он тебе? – ответил Торквемада. – Бывает, что живой враг полезнее, чем мертвый.
Из-за предательства бывшего фюрера аутодафе не проводились целых три дня, и фанатики уже начали роптать, когда перед ними вдруг появился Торквемада и, откинув с головы капюшон, впервые показал всем свое лицо.
Он и правда был похож на испанского инквизитора – невысокий, смуглый и худой, с тонкими усиками подковой и короткой бородкой, с черными волосами и горящими глазами.
