Один из воинов отполз назад, что-то сказал чазоолу, тот взмахом руки направил в обход группу всадников. Низко пригнувшись, к Андрею перебежал китаец, теперь они оба разглядывали долину.
— Бывал тут раньше? — спросил Мастер.
— Пару раз бывал южнее, под Борусом. Там, где Саяно-Шушенская ГЭС.
— Какая тебе тут ГЭС!
— Да это я так, по привычке…
Внезапно пастушеская собака с лаем бросилась в сторону их склона, из юрты выскочил человек, за ним еще двое, они вскочили на лошадей, но было поздно — группа разведчиков уже развернулась в долине, на скаку охватывая пастушеский стан. Собака завизжала на пике, замелькали сабли, двое зарубленных пастухов свесились с коней, а третий покатился по земле, сдернутый арканом.
Чазоол бросил команду, отряд начал спускаться прямо по открытому склону. Лошади тревожно фыркали в поводу, приседая на задние ноги. Андрей на ходу погладил Рыжего, пытаясь его успокоить. Внизу все снова сели в седла, отряд с шумом пересек мелкую речку, попутно загоняя отару к юрте. В юрте и скрылся чазоол, с ним несколько старших воинов, туда же завели пленника. Мастер тоже ушел в юрту, кыргызы разводили костры, резали овец — похоже, что ночевать предстояло здесь.
Андрей долго осматривался, не решаясь выбрать место для себя с Мастером, Прикинув наиболее опасный сектор ночного нападения, он, наконец, встал в верхнем конце лагеря, ближе к перевалу.
» Если что, бросать коней, уходить на снег, на скалы? Глупо, конечно, но уходить вниз, по конному ходу, вообще безнадежно «. Из юрты показался Мастер, жестом пригласив Андрея внутрь. В юрте горел очаг. Пленник валялся у стены — лицо было покрыто крупным потом, тело била сильная дрожь, на голой руке вспух волдырь широкого ожога. Кивнув на Андрея, военачальник что-то сказал Кистиму.
— По горам ходишь? — перевел тот.
— Умею, — кивнул Шинкарев.
— Видел перевал? Пройти сможешь?
— Смогу, наверное. А когда идти, завтра? — спросил Андрей.
Кистим перевел.
— Ай толызы! — ответил Ханза-чазоол.
— Полнолуние, — снова перевел Кистим, — сегодня ночью. Луна яркая, видно будет. Что тебе нужно?
» Что нужно? Да всего-то малость: рюкзак, термос, анорака, пояс с беседкой, каска, скальный молоток, ледоруб, трикони, кошки, карабины, крючья скальные и ледовые, закладухи, репшнур, веревка — желательно японская, жумар — желательно французкий. Что еще? — карта, рация, ракетница, аптечка…«
— Две веревки покрепче, небольшой топорик, если есть. Рукавицы.
— Такое есть. Так сможешь?
» А что, есть выбор?«
Лежа на склоне, Андрей успел разглядеть перевал. Пройти-то можно — маршрут» двойки «, максимум» тройки «. Правда, есть вопрос — как степняки чувствуют себя на скалах и на снегу?
— Ладно, пройдем.
Цивилизация двадцатого века, научившая Андрея спортивному скалолазанию, тоже чего-то стоит, даже в этом мире, суровом мире воинов.
Один из кыргызов вышел вместе с Андреем, выдав ему все необходимое. Одну из полученных веревок Андрей скрутил в наплечный моток, другую разрезал на отдельные куски, закрепив их на поясе. Топорик он слегка притупил о камень (острым лезвием на скале можно пораниться), свою саблю пристроил за спину, чтобы в нужный момент выхватить из-за плеча. Кусок волосяного аркана подошел для» беседки»— комбинированной обвязки на поясе, бедрах и груди, предотвращающей опрокидывание вниз головой при зависании на страховочной веревке. «И обвязку ты свою затянешь, на груди» узлом проводника «…»— напевал он про себя, подгоняя импровизированное снаряжение, когда подошел Мастер и, не обратив внимания на Андрея, встал у лошадей. Стоял он долго, но, наконец, хлопнув по шее своего Белого, поднял походный тючок и распустил ремни в виде лямок — тюк оказался удобным рюкзаком. Справа от тючка, на спине, Мастер вертикально закрепил свою саблю, на манер ниндзя. Все у него вышло легко, ладно, как-то незаметно.
— Кто пойдет на перевал? — спросил Андрей, глядя на его приготовления.
— Ты.
— А еще кто?
— Я.
— И все?
— Ханза-чазоол, начальник этого отряда. С ним воины, человек сорок.
«Сам начальник в передовой группе? Чего-то тут не так».
— А Кистим?
— Он остается.
«Значит, на перевал пойдут не все. Остаются воины, остаются все лошади. В принципе, схема разумная, лошадей все равно не поднять. Но почему главный начальник идет в самой опасной группе?»
Глава пятнадцатая
Темнело. В прозрачно-синем небе, над острыми силуэтами утесов, повис молочно-белый шар. В черной тени склона серебристыми блеснами искрилась речка, рядом, в темноте долины, сибирскими жарками заплясали огни костров. Вокруг сидели воины, составив пирамидами копья, невдалеке ходили расседланные кони. Запахло мясной похлебкой, послышались негромкие разговоры. Мастер поднялся:
— Ты поел?
— Так, всухомятку. Горячего бы…
— Нет времени, вставай.
За юртой, держась в густой тени леса, угадывалась цепочка молчаливых фигур. Присоединившись к ней, Андрей с Мастером медленно и бесшумно двинулись к перевалу, стараясь не выходить из тени. Сзади слышалось, что разговоры в лагере стали чуть громче, монотонно заиграл «хомыс»— охотничьи двухструнные гусли.
«Отвлекают от нас?» Подойдя под первые скалы, группа остановилась. Андрей был слегка возбужден, как всегда перед подъемом — тело еще полно сил, все снаряжение прилажено, подтянуто, пристегнуто. Он подошел к китайцу:
— Спросите его, — указал он на чазоола, — как лучше подниматься?
— Подниматься в тени, как можно меньше шума. — Мастер перевел ответ. — Путь выбрать так, чтобы скрыться из виду со стороны долины. Наверху могут быть дозорные.
— Возвращаться будем тем же путем?
— Это важно? — от себя спросил Мастер.
— Конечно. Нужно обустроить маршрут для спуска, провесить перила.
— Нет, другим, — снова перевел китаец ответ начальника.
— Ладно, переведите всем: на веревку не наступать, веревку не дергать, сильно дернешь — сорвешь всех. Идти след в след — разобьешь следы, снег задних держать не будет. Надеть рукавицы — схватишься теплой рукой за камень, он заледенеет, заднему не взяться. Без команды никто никуда не суется! Всем все ясно?! Тогда вперед.
Там, где светила луна, видно было хорошо, да что толку — они-то шли в тени. Андрей встал первым, за ним китаец, за ним командир отряда, дальше цепью остальные. Андрей начал подъем на стыке скального гребня и плотного снега, забившего узкий кулуар. Так можно использовать для опоры и снег, и скалы, к тому же на снегу было немного светлее.
